Тролли тоже плачут
Шрифт:
– Закрой окно, - проворчал он брюзгливо, аккуратно выкладывая свою ношу на стол.
– Сыро.
Альв послушно прикрыл створку, хотя в офисе еще чувствительно попахивало аммиаком.
– Это что?
– спросил Алекс, с любопытством разглядывая банки.
– А это то, что я выловил в чанах господина Горха, - пояснил Курой, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу.
Те, кто с тегами сталкивается редко, посчитали бы, что медик абсолютно бесстрастен и холоден, словно статуя. Но Росс прекрасно видел - его эксперт доволен,
– Надо понимать, это куски кожи?
– уточнил альв, поднимая одну банку и рассматривая её на свет.
Со второй тарой он проделал абсолютно тоже самое, но разницы так и не увидел. На этом Росс успокоился, тоже уселся на место, сцепив пальцы на животе, и вопросительно уставился на Яте.
– Вот это, - мотнул подбородком Курой в сторону левой банки, - обыкновенная телячья кожа. Ничем не примечательная. А вот это...
– после театральной паузы, медик указал на правую склянку.
– Кожа тролля. Хоть уже и очищенная, и подготовленная к обработке, но свежая. В смысле, освежевали её владельца совсем недавно. Я конечно не специалист, но ставлю недели на две.
– Ты уверен?
– альв выпрямился, глядя на Яте исподлобья.
– Вот тебе анатомический атлас. Сравни сам, - невозмутимо предложил тег.
Росс предложением не воспользовался. Вместо этого встал, снова отойдя к окну, и сложил руки за спиной.
– И выходит у нас полный бред, - изрядно помолчав, заключил управляющий агентством.
– К нам за помощью обращается дварф, который выделывает шкуры существ, находящихся под защитой короны? Да еще и существ условно разумных? А это уже даже и не браконьерство.
– Если мне память не изменяет, наказание за убийство троллей и им подобных карается чуть сильнее, чем убийство животного, но слабее, чем гражданина?
– заметил Яте.
– Не изменяет тебе память. Но это всё равно гарантированная каторга. Лет пять, не меньше. Зачем такой риск?
– Как справедливы законы империи...
– задумчиво протянул тег.
– Помниться, жокею, который загнал жеребца лорда Анатолия, дали семь лет.
– Справедливость существующих законов не отвечает на мой вопрос, - поморщился альв - Курой это в оконном отражении разглядел.
Не любил управляющий околополитических разговоров. Можно сказать, на дух не переносил.
– Ну, может он надеялся, что это не всплывет?
– пожал плечами медик.
– Впрочем, это уже не моё дело, разбирайтесь сами. Я вам даю факты, а что с ними делать...
Договаривать он не стал. Просто встал и вышел, прихватив склянки и талмуд. Видимо, за моральную оплеуху начальство Яте так до конца и не простил.
***
– Детка, а ты где свой страх потеряла, а?
– прошептал на ухо теургу Мастерс.
– Там же, где честь и совесть, - буркнула Каро.
– Нет, я все понимаю. Ты у нас гениальный сыщик, но я даже у Ала не числюсь мальчиком на посылках, - откровенно веселился оборотень, -
– За что расплачиваться?
– девушка повернула голову, оказавшись нос к носу с оборотнем, который почти подбородок ей на плечо положил.
– За то, что я ваши приказы исполняю, госпожа Курой, и ношусь за всякими золотарями.
– Ну, во-первых, за золотарём побежали мы все-таки вместе. А, во-вторых, приказ-то уже исполнен. А контракт, в котором прописана оплата по факту, мы не подписывали. В следующий раз предусмотри все заранее.
Поименованной госпоже Курой в данный момент и сам Седьмой братом не был. Она чувствовала себя как собака, взявшая след. Осталось только лихорадочное нетерпение - и больше ничего.
– Ну, ты и наглая, - протянул Рон, - вот и корми таких ужином. Потом они тебе на шею садятся.
– Покормишь завтраком - на голову залезу, - заверила его теург, на собственном опыте усвоившая: «Не научишься делать физиономию кирпичом - сожрут».
– Это предложение?
– Это предупреждение.
– Готов рискнуть, - и Мастерс выдал свою фирменную, нагловато-очаровательную улыбочку.
У-у, морда мохнатая!
Каро дёрнула плечом, заставляя его отстраниться. Хотя, пожалуй, Рон в этой клоаке являлся не самым раздражающим фактором.
А другим словом ассенизаторские отстойники назвать сложновато. Это раньше все нечистоты, ни долго думая, просто сливали в ближайшие реки. А там природа сама с очисткой справлялась - океан большой. Даже Элизию его загадить не по силам.
Но город рос, и оказалось, что у возможности природы имеется свой лимит. До океана жители, конечно не добрались. А вот ближайшие водоемы начали превращаться... Ну, в общем, во вполне закономерное они превращаться начали. Тут уж возмутились дети Третьего: наяды, тритоны, речные русалки, оборотни-амфибии и прочие водные жители. На их протесты, понятно, никто и внимания бы не обратил. Но, во-первых, реки по летнему времени невыносимо воняли. Во-вторых, стали источником всякой заразы. А, в-третьих, городские рынки начали испытывать недостаток рыбы - основной беднятской пищи.
Выход нашли, понятное дело, дварфы. Кажется, именно тогда же они и придумали поговорку про то, что деньги не пахнут. Бородатая община подсуетилась и пробила-таки закон, согласно которому всех, кто не оплачивает переработку собственных отходов, полагалось наказывать звонкой монетой. Так и появились городские отстойники. На которых в основном трудились поднятые умертвия. Таких, конечно, в Элизии не много имелось. Но и для тех, что были, работы не находилось вообще никакой. Кто захочет рядом с собой оживленца видеть? С другой стороны, желающие трудиться в отстойниках в очередь не выстраивались. Даже крысюки брезговали местной спецификой. В общем, в итоге все оказались довольны.