Трон из костей дракона. Том 2

Уильямс Тэд

– Конечно. – Лицо Гвитинна стало суровым, изменившись, точно ртуть, и он потянул себя за длинные усы. – Мне нужно кое-что сказать нашему отцу.

– Мне тоже. – Мегвин кивнула и пошла дальше.

Их шаги и рост так великолепно соответствовали друг другу, а красновато-рыжие волосы были практически одинакового оттенка, и посторонний человек вполне мог принять их за близнецов, хотя Мегвин родилась на пять лет раньше и от другой матери.

– Наша лучшая племенная свиноматка Эйгонвай умерла вчера вечером. Еще одна, Гвитинн! Что происходит? Неужели это чума, как в Эбенгеате?

– Если чума, – мрачно сказал ее брат, поглаживая оплетенную кожей рукоять меча, – тогда

я знаю, кто ее к нам принес. – Он хлопнул по рукояти и сплюнул. – Я лишь молюсь, чтобы он заговорил не в очередь! Бриниох! Как бы я хотел скрестить с ним клинки.

Мегвин прищурилась.

– Не будь глупцом, – резко сказала она. – Гутвульф убил сотню мужчин. И пусть это прозвучит странно, но он гость в Таиге.

– Гость, оскорбляющий моего отца! – прорычал Гвитинн, вырвав локоть из мягких, но сильных рук Мегвин. – Гость, явившийся с угрозами от Верховного короля, тонущего в своем бездарном правлении, – короля, который важничает и всех оскорбляет, расшвыривает золотые монеты, словно камушки, а потом обращается к Эрнистиру и требует, чтобы мы ему помогли! – Голос Гвитинна становился все громче, и его сестра огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

Рядом никого не было, если не считать двух стоявших у дверей стражников, до которых оставалась сотня шагов.

– Где был король Элиас, когда мы потеряли дорогу в Наарвед и Элвритсхолл? Когда разбойники и один лишь Бог знает, кто еще спустились на Фростмарш? – продолжал Гвитинн, лицо которого снова раскраснелось.

Когда принц повернулся, чтобы посмотреть на сестру, ее не оказалось рядом. Мегвин остановилась в десяти шагах позади и скрестила на груди руки.

– Ты закончил, Гвитинн? – спросила Мегвин, он кивнул, но его губы оставались плотно сжатыми. – Очень хорошо. Разница между твоим отцом и тобой, брат, не только тридцать с лишним лет. За эти годы он научился понимать, когда следует говорить, а когда держать свои мысли при себе. Вот почему, благодаря отцу, ты когда-нибудь станешь королем Гвитинном, а не просто герцогом Эрнистира.

Гвитинн долго смотрел на сестру.

– Я знаю, – сказал он, – ты бы хотела, чтобы я был таким, как Эолейр, кланялся и унижался перед собаками из Эркинланда. Я знаю, ты считаешь Эолейра солнцем и луной, и тебе безразлично, что он думает о тебе, между прочим, королевской дочери, но я другой. Мы эрнистирийцы! Мы не станем ни перед кем пресмыкаться!

Мегвин бросила на него свирепый взгляд, оскорбленная намеками на ее чувства к графу Над-Муллаха, однако Гвитинн был совершенно прав: Эолейр смотрел на нее как на неуклюжую и незамужнюю королевскую дочь. Однако слезы, которых Мегвин так боялась, не пришли. Она посмотрела на красивое лицо брата и увидела разочарование и гордость и искреннюю любовь к земле и своему народу, и перед ней снова возник младший брат, тот самый, кого она когда-то носила на плечах и сама не раз дразнила и доводила до слез.

– Почему мы ссоримся, Гвитинн? – устало спросила она. – Откуда взялась тень, упавшая на наш дом?

Брат смущенно опустил взгляд на свои сапоги, а потом протянул ей руку.

– Друзья и союзники, – сказал он. – Давай пойдем к отцу и поговорим с ним до того, как заявится вонючий граф Утаниата, чтобы искренне попрощаться с нашим королем.

Окна большого тронного зала Таига были распахнуты, и пылинки, поднимавшиеся с пола, застеленного тростником, сверкали в лучах заглянувшего в зал солнца. Толстые деревянные доски из дуба, который рос в Сиркойле, были так тщательно подогнаны друг к другу, что сквозь них не проникал даже тонкий лучик света. Наверху балки

потолка украшали тысячи резных фигур богов Эрнистира, героев и чудовищ, которые казались живыми в отраженном свете солнечных лучей, падавших на их гладко отполированные деревянные черты.

В дальнем конце зала солнце вливалось в окна с обеих сторон. Король Ллут-аб-Ллитинн сидел в огромном дубовом кресле под вырезанной из дерева головой оленя, которую венчали настоящие рога. Костяной ложкой король ел кашу с медом, а королева Инавен, его молодая жена, аккуратно вышивала подол одного из одеяний Ллута.

Когда часовые дважды ударили копьями о щиты, возвещая приход Гвитинна – о появлении графа Эолейра сообщили бы всего одним ударом, король удостаивался трех, Мегвин не заслуживала даже одного, – король поднял голову, улыбнулся, поставил тарелку на ручку кресла и вытер седые усы рукавом. Инавен заметила этот жест и бросила беспомощный взгляд на Мегвин, взывая к женской солидарности, что неизменно раздражало королевскую дочь. Мегвин так и не привыкла к матери Гвитинна, Фиатне, которая заняла место ее собственной (мать Мегвин Пенемвайя умерла, когда девочке исполнилось четыре года), но Фиатна хотя бы являлась ровесницей Ллута, а не девчонкой, как Инавен! И все же молодая золотоволосая женщина была доброй, пусть и немного несообразительной. И она не виновата, что стала третьей женой короля.

– Гвитинн! – Ллут наполовину приподнялся, стряхивая крошки с желтого одеяния, перехваченного поясом. – Кажется, нам повезло и мы можем насладиться солнцем? – Король махнул рукой в сторону окна, довольный, как ребенок, только что научившийся показывать фокус. – Нам оно сейчас совсем не помешает, верно? Быть может, улучшит настроение наших гостей из Эркинланда. – Он состроил быструю гримасу, черты его умного лица неуловимо изменились, а брови поползли вверх над толстым, крючковатым носом, сломанном в детстве. – Что скажешь?

– Нет, я так не думаю, отец, – ответил Гвитинн, приближаясь к королю, откинувшемуся на спинку огромного кресла. – И я надеюсь, что в качестве ответа, который ты им сегодня дашь, если мне позволительно высказать мое мнение, ты с позором выгонишь их вон. – Он взял стул и уселся у ног короля рядом с помостом, заставив арфиста поспешно отступить назад. – Один из солдат Гутвульфа вчера вечером устроил ссору со старым Краобаном. Мне с трудом удалось его уговорить не всаживать стрелу в спину ублюдка.

На мгновение на лице Ллута появилось беспокойство, но оно почти сразу исчезло за улыбающейся маской, которую Мегвин так хорошо знала.

«О, отец, – подумала она, даже тебе трудно управлять оркестром, когда эти существа носятся по всему Таигу».

Мегвин вышла вперед и уселась на край помоста, рядом со стулом Гвитинна.

– Ладно. – Король печально улыбнулся. – Не вызывает сомнений, что король Элиас мог бы выбирать посланников более тщательно. Но сегодня, в тот час, когда они покинут нас, мир снизойдет на Эрнисдарк. – Ллут щелкнул пальцами, к нему подбежал мальчик-слуга и забрал тарелку с кашей.

Инавен недовольно посмотрела ему вслед.

– Ну вот, – с укором сказала она, – ты опять не доел кашу? Что мне делать с твоим отцом? – спросила она, с ласковой улыбкой обращаясь к Мегвин, словно дочь короля была еще одним солдатом в ее бесконечной битве с Ллутом и его трапезами.

Мегвин до сих пор не могла решить, как ей вести себя с матерью, которая была на год моложе.

– Эйгонвай умерла, отец, – поспешно сказала Мегвин. – Наша лучшая свиноматка и десятая в этом месяце. А часть свиней заметно похудели.