Троны Хроноса (Империя тысячи солнц - 5)

Смит Шервуд

Осри вздохнул и посмотрел на хроно.

– Нам пора. Однако все это чисто умозрительные рассуждения. Вы сами сказали, что люди, которые знают, умеют держать язык за зубами, и у них нет причин желать, чтобы ваш союз с рифтерами развалился. Это было бы самоубийство - у нас каждый корабль на счету.

– Ошибаешься, Осри, - возразил Брендон, открывая дверь.
– Есть один человек, которому нет дела до союза с рифтерами, который полагает, что мой долг - остаться здесь, который обладает значительным и всевозрастающим влиянием... и знает о миссии "Телварны" и даже непосредственно участвовал в ее отправке.

– Только не мой отец, - торопливо

заметил Осри.
– Его единственное желание - спасти Пожирателя Солнц.

– Верно - это не Себастьян.
– Они сели друг против друга в капсуле личного транстуба Панарха.
– Подумай как следует.

Но Осри не нужно было думать. Теперь его мысль повернула в новом направлении, совпадая с некоторыми личными наблюдениями.

– Ваннис, - выпалил он, и во рту у него снова пересохло.

Себастьян Омилов, облокотившись на свой пульт, с тяжелым сердцем смотрел в огромный иллюминатор лабораторного модуля. Снаружи, над поверхностью Колпака, в облаке индустриальных газов и пыли сверкали яркие вспышки - это поврежденный крейсер буксировали в ремонтную яму. Серебристый овал корабля уродовали вмятины и разрывы, на месте одной из рапторных башен зияла дыра, и в ней шли сварочные работы. Пламя, бьющее из радиаторов, отбрасывало огромные тени, гораздо темнее теней от гигантского солнца, чья гравитация защищала Арес от нападения.

По крайней мере пока. Гностор отвел взгляд от корабля и произнес:

– Наводка на объект.
– В окне послушно возник прицельный квадрат, ограничивающий недоступный невооруженному глазу кусочек неба, где в световой минуте от станции кружила по своей орбите испытательная капсула.

– Что вы полагаете там увидеть?
– скептически, с оттенком нетерпения спросил сзади Джеп Хуманополис.

Поскольку Омилов не был допущен на последнюю стадию переговоров, с рифтхавенским синдиком он встречался всего лишь второй раз, но понимал, что за этими жестокими глазами и саркастической улыбкой скрывается незаурядный ум. Хуманополис, хоть и не принадлежал к Дулу, был не менее сложен и не менее трудно поддавался разгадке.

– Ничего, - ответил Омилов, Он чувствовал себя неуютно - не оттого, что должен был вдобавок ко всему соблюдать дипломатию, а из-за своего опального положения. Он перевел взгляд на ряды экранов, которые покажут во всех подробностях тест на разрушение урианского гиперреле, доставленного на Арес рифтерским капитаном Лохиэль.
– Если команда из Энергетики хоть сколько-нибудь разобралась в технике квантового уровня.

– Я так и не поняла как следует то, что вы объяснили, - сказала Элоатри. Многочисленные приборы ее, видимо, интересовали не больше, чем живописная картина космоса, - Верховную Фанессу, как всегда, гораздо сильнее занимали присутствующие в лаборатории люди.

– Это потому, что я сам толком не понимаю. Могу лишь повторить то, что сказал Клоус из Энергетики: гранулярность работы урианской гиперрации близка к теоретическому максимуму. В отличие от человеческой техники, каждый аспект ее структуры вплоть до внутриатомного уровня играет свою определенную активную роль - вернее, несколько ролей.

– Это вы и раньше говорили, - пожала плечами Элоатри.
– Мне как-то понятнее то, что одна молодая женщина - которая потом стала профетом сказала о Сердце Хроноса после четвертой экспедиции на Храмовую Планету.

– И что же она сказала?
– спросил рифтер.

– Что при виде его она чувствует, что оно просто не может быть другим - что любая перемена в нем привела

бы к разрушению.

– Что-то я не улавливаю разницы между теологией и энергетикой, фыркнул Хуманополис.

– Когда вы побываете на Дезриене, Джеп, - улыбнулась Элоатри, - то даже и пытаться не станете.

Омилов с удовольствием прислушивался к их диалогу. Элоатри, очевидно, играла на переговорах ключевую роль, и в результате между этими двумя возникли неформальные отношения, развившиеся потом если не в дружбу, то в дружеское перемирие. Омилову Элоатри сказала, что рифтер напоминает ей ее деда.

Но странное высказывание о Сердце Хроноса вызвало у гностора внутренний холодок. Быть может, теософское восприятие этой женщины открыло то, что было не под силу пси-энергии - по крайней мере до тех пор, пока в пламени должарской войны не родилось странное получеловеческое Единство, находящееся сейчас на Пожирателе Солнц? Эта мысль снова подвела его слишком близко к Сновидению, в подлинности которого он больше не сомневался. Он взглянул на Элоатри: была ли ее плата за предательство столь же высокой, как у него самого? Товр Иксван сказал ему незадолго до суда и последующего бунта: "Один из основных принципов номики гласит, что страдание не обладает конвертируемостью".

– Три минуты до эксперимента, - объявила Изабет, его старший техник. Благодарный за возможность отвлечься, Омилов сосредоточил внимание на экранах. В основном это были обычные компьютерные дисплеи; один из них показывал флотский контрольный центр, откуда, собственно, и проводилось испытание, на центральном же был виден сам испытательный модуль. Странная, почти органического вида урианская машина была закреплена в длинном каркасе, и паутинное дуло излучателя целило прямо в нее. Газовая дымка отсутствовала: на испытательном полигоне вакуум был намного чище.

Омилов с близким к страданию чувством сознавал, что его присутствие здесь столь же символично, как присутствие Верховной Фанессы и рифтерского магната. Тест проводят техники Флота, а его группа только наблюдает - его знание культуры Уров не включает в себя знакомства с их техникой.

До открытия Пожирателя Солнц был известен только один урианский артефакт предположительно не художественного назначения - Сердце Хроноса, и его Хранители запрещали доступ к нему. Человечество знало Уров насколько можно знать расу, исчезнувшую из вселенной десять миллионов лет назад, - только по их произведениям искусства, от субмикроскопических фрактальных кристаллов в Облаке Неизвестного на Шаденхайме до Обреченных Миров, разбросанных как по Тысяче Солнц, так и за ее пределами. А их гибель - или исчезновение - знаменовал Рифт, хаотический вселенский провал, малая доля которого вклинивалась в Тысячу Солнц.

Омилов покрутил головой, разминая напряженные шейные мышцы. На экране, показывающем испытательный центр, среди серых флотских роб мелькнуло что-то голубое. Панарх шел за адмиралом Нг между рядами рабочих пультов - профиль исполнен задумчивости, руки сцеплены за спиной. Невозможно угадать, что он думает о происходящем и насколько важен этот эксперимент для его личных планов. "Что само по себе показательно", - устало подумал Омилов.

Он тяжело вздохнул. То, что раньше принадлежало ему, теперь перешло к его сыну: персональное доверие правителя Тысячи Солнц. Гностор взглянул на Осри - тот стоял в задней части лаборатории, прямой и подтянутый в своей флотской форме. Интересно, надевает ли он когда-нибудь штатское? Или я вижу его, только когда он на службе?