Троны Хроноса (Империя тысячи солнц - 5)

Смит Шервуд

– Но ведь Норио умер, - сказал Монтроз.
– Разве не он был тем недостающим человеком, на которого нацеливала нас перед отлетом Верховная Фанесса? Вот уж не думал, что когда-нибудь пожалею о том, что этот мозголаз отдал концы.

– Не знаю, как бы мы сработались с Норио, - вздохнул Ивард.
– Вийя говорит, у него мозги были совсем набекрень. Но нам обязательно нужен кто-то еще, кто помог бы нам, - он пошевелил пальцами, - продвинуться. Сказав это, Ивард снова ушел в себя.

– Давайте-ка я покажу вам кое-какие знаки, которым научилась от

бори, - предложила Седри.
– Будем пользоваться ими, когда жучки опять наладят. А если нам все-таки дадут свободу, мы сможем общаться с низшим персоналом. Нельзя только, чтобы солдаты или бори-катеннахи это заметили.

– А как их отличить от прочих, катеннахов?
– спросила Марим.

– Катеннахи - это те, кто посвящает свою жизнь службе должарским правителям. Различить их легко - они носят не серые комбинезоны, как все остальные бори, а серые кителя, как Моррийон и Барродах.

– И у них нет никого, кто был бы за нас?
– допытывалась Марим.
– Все стукачи?

– Наших сторонников здесь нет, - сдвинул брови Монтроз.
– Помни об этом, когда захочется распустить язык. Эти люди всегда на стороне сильного - того, кто в данный момент побеждает, - и могут сменить свою лояльность в мгновение ока.

– Бори-рифтеры хотят убраться отсюда не меньше нашего, - сказала Седри.
– Лар все прозрачнее намекает на это. Я начинаю думать, что на них можно положиться - до тех пор, пока мы не усугубим и без того опасную для них обстановку.
– Седри серьезно посмотрела на Марим.
– Кстати, если ты не знаешь - я, например, не знала, - то все катеннахи люди неполноценные.
– Ее лицо выразило глубокое отвращение.
– Мужчин кастрируют, а женщин...

Марим изумленно взвизгнула, прервав Седри, и закатилась хохотом.

– Только не говори мне, что ты пыталась соблазнить кого-то из них, протянул Локри. Марим, не отвечая, зажала рукой рот. Монтроз вздохнул, остальные посмеялись вместе с ней.
– Вот уж ненасытная натура. Скажи хоть, кто это был?

Она сердито пожала плечами.

– Какая разница? Толку-то все равно никакого! Жаим заметил, что она никому не смотрит в глаза, и его это обеспокоило.

– Зачем это нужно?
– спросил Локри.
– Что, должарианцы кайф какой-то ловят, уродуя визжащих ребятишек-бори, или просто не хотят, чтобы они трахались?

– Бори идут на это добровольно, - пояснила Седри.
– Так они доказывают свою преданность должарским господам. А после они, конечно, избегают заводить отношения с другими, нормальными людьми, и семьи у них не бывает.

– В то время как для бори семейные узы очень важны, - задумчиво произнес Монтроз.

– Поэтому у катеннахов нет фамилий. Только имена, словно у малых детей, - сообщила Седри.

– Не могу представить, чтобы у Барродаха хоть когда-нибудь была семья, - пробормотала Марим, опершись подбородком на руку.
– Таких, поди, в инкубаторе выводят.
– И она добавила, тряхнув кудряшками под общий смех: Ладно, Тетрис, показывай свои знаки.

Седри учила их сигнальному

коду бори, пока из пульта не вырвался статический разряд. А вскоре после этого вернулась Вийя.

Вид у нее, как и в первый раз, был бледный и изнуренный, эйя же нисколько не утратили своей обычной энергии. Проходя мимо Иварда, они что-то просемафорили ему.

Он ответил им, тоже знаками, и повернулся к Вийе, рухнувшей на койку рядом с ним. На какое-то время их взгляды слились, потом Вийя посмотрела на Жаима, разминавшего руки, и на миг закрыла глаза. В другом ответе он не нуждался. Она легла лицом вниз, и Жаим, оседлав ее, стал массировать мускулы ее шеи и плеч.

Даже если учесть, что у должарианцев, привыкших к тяжелой гравитации, мышечная ткань плотнее, чем у жителей других планет, ему казалось, что он мнет стальной трос.

Но Жаим был терпелив и много замечал, хотя высказывался не часто. Занимаясь уланшу, он научился заодно массировать чакры и снимать боль. Чтобы понять один жуткий эпизод своей жизни, он взялся учить Должарский и продолжал свои занятия, пока оставался один в анклаве. Он уже многое понимал, но ни разу еще не заговаривал с Вийей на языке ее предков.

Сейчас он это сделал.

– Теперь у нас канун Каруш-на Рахали.

Краем глаза он заметил, как Седри, поморщившись, решительно перешла на другую сторону комнаты. Слишком честна, чтобы подслушивать.

Вийя не сразу ответила - но они знали друг друга много лет, а Жаим говорил очевидные вещи, только когда хотел открыть тему.

Он молча двигался вдоль ее позвоночника, захватывая лопатки. Она сказала:

– Страх, испытываемый бори и прочими нижними чинами, и похоть власть предержащих могли бы заново убить Норио Данали, доживи он до этого дня.

Жаим пораздумал над ее ответом. У Вийи, как и у всех, бывали свои настроения, но ярче всего ее должарианство проявлялось тогда, когда ее преследовали собственные, персональные призраки. В такие периоды она не терпела никаких намеков на свои слабые стороны.

Но он должен был знать, намерена ли она выйти на охоту - и, что еще важнее, позволит ли сама поохотиться за собой.

Он попробовал зайти с другой стороны:

– Кстати, о бори - не говорили ли Моррийон или Барродах, какая участь ожидает нас в это время?

– Нет. Самым слабым ничего не грозит - остальным лучше забаррикадировать двери.

Она не сказала, останется она с ними или нет.

Жаим в нерешительности поглаживал ее сильную, покрытую шрамами спину. Ивард, все так же сидевший на койке, встретился с ним глазами. Он молчал, но Жаим чувствовал его беспокойство. Может, Ивард тоже понимает по-должарски? Или смысл разговора ясен ему благодаря его телепатическому контакту с Вийей?

В соседней комнате высокими голосами защебетали эйя, произнося какие-то ритуальные фразы. Ивард, улыбнувшись, проделал тремя пальцами тройственное движение, и Жаим понял. Не одному ему дорого благополучие Вийи - Единство тоже сделает для нее все возможное по своей неосязаемой части.