Троны Хроноса

Смит Шервуд

Ваннис отвела в сторону кружево ветвей и поднялась на террасу, ища глазами Фиэрин, — та вызвалась быть хозяйкой на академическом обеде, поскольку оба Омиловых были на него приглашены.

Но ни Фиэрин, ни прислуги видно не было. На маленьком столике поблескивало серебро и стоял тонкий фарфор с золотой каймой. Стол был накрыт на двоих.

На террасу вышел Брендон в официальном белом трауре — один, с пыльной бутылкой в руках.

Он прищурился, разглядывая этикетку при слабом свете свечей, улыбнулся Ваннис и взмахнул

бутылкой с удовлетворенным видом.

— Я же знал, что видел там внизу это Локе с золотым листом. Из последних дедовских запасов. Его упрекали за его манеры, мораль, политику, друзей и врагов, но за вкус в винах — никогда. Отведаем? — Он сделал приглашающий жест.

— Разве мы через час не даем обеда?

— Омилов устроит его в Обители. — Брендон откупорил бутылку, плеснул немного вина в бокал и подал Ваннис. — Хотите попробовать?

Ваннис подняла бокал, взболтнув рубиновый напиток. Аромат дошел до нее прежде, чем она пригубила, — тонкий букет, вызывающий ассоциацию с расплавленным золотом.

«Вот мы и одни, — подумала она. — С его подачи».

И еще: он знает.

Сердце послало сквозь нее огненный разряд, сменившийся холодом уверенности. Он сделал начальный ход в финальной игре.

— Восхитительно, — сказала она, подставив бокал.

С ласковой улыбкой он налил ей, потом себе и пригласил ее сесть.

Они заняли места друг против друга и подняли бокалы в безмолвном тосте, грациозно и четко, словно танцуя менуэт.

— Мы достигли временного перемирия в вопросе о передаче ДатаНета в руки военных, — сказал он. — Гражданская часть Совета единодушно заявила, что не имеет ничего против Уилсонс лично — но принцип, традиции...

Ваннис ощутила мимолетное головокружение, как будто станция пошатнулась на своей оси. Светский тон Брендона в сочетании с темой — точно они продолжают давно начатый разговор — был крайне загадочен.

Собравшись с мыслями, она постаралась поддержать иллюзию и произнесла:

— На время военных действий.

Он сделал утвердительный жест.

— Нет ли у вас кандидата на послевоенное время?

Она знала об этих дебатах, но о достигнутом соглашении — нет. Стараясь соображать быстро, она предложила пару имен. Брендон подумал немного и одобрительно кивнул.

Так оно и шло. Молчаливые стюарды появлялись, подавали и исчезали. Брендон в самой дружеской манере рассказывал ей о положении дел в каждом департаменте формирующегося правительства. Почти все это она уже знала, но знание далось ей нелегко — ее пути к информации зачастую бывали долгими и запутанными.

Но были и неизвестные ей вещи, которые она еще не успела разузнать, — и все это он рассказывал ей тем же мягким голосом, как человеку, связанному с ним долгими доверительными отношениями.

Она слушала внимательно и говорила по существу, часто встречая с его стороны согласие и всегда — интерес.

Игру пока что вел он. Интимная и

в то же время профессиональная беседа, сведения, которыми он делился с пей, — все это входило в его гамбит. Но гамбит — еще не победа. Он знает о ее планах — а следовательно, знает, что она в любой момент может разрешить Нику Корморану обнародовать факты об отправке «Телварны» к Пожирателю Солнц. И это заведомо удержит его, Брендона, здесь.

Ваннис чувствовала, что все эти разговоры, оставляя в стороне их политические реалии, предваряют главный ход. Ей остается только подождать этого хода и объявить ему шах. А затем и мат.

Они допили бутылку и закончили обед. За кофе с той стороны темного озера послышалась тихая музыка.

Ваннис она показалась знакомой. На миг у нее екнуло сердце от предположения, что это новое послание от Элоатри, но мелодия перешла в минорный ключ. Она все еще напоминала что-то знакомое с детства, но слова были не те.

— ...и это снова возвращает нас к Совету, — договорил Брендон. — Я ничего не забыл?

Ее сердце болезненно забилось.

— Как будто нет. — Он смотрел на нее, но она не была еще готова и поэтому спросила: — Что это за мелодия?

Музыка теперь стала громче, и можно было различить голоса, поющие в унисон.

— Светоносное бдение, — сказал он. — Вот и видно, что вы никого из родных не провожали на войну. — Он поднялся, оставил свой бокал и подал ей руку. — Пойдемте.

Она коснулась пальцами его рукава, чувствуя твердость мускулов под тонкой тканью. Он держался непринужденно, но был собран. Ваннис молча последовала за ним на другой конец террасы.

У стены он активировал свой босуэлл. Стена открылась, и Брендон жестом пригласил Ваннис в аэрокар.

Больше он не прикасался к ней. Они сели, и Брендон привычной рукой включил двигатели. Они тихо взвыли, Ваннис прижало к мягкому сиденью, и они поднялись над анклавом.

Брендон развернул машину, завис над озером и сказал:

— Смотрите. — Ваннис подалась вперед, и у нее перехватило дыхание при виде огненной реки, медленно обтекающей озеро по периметру.

Брендон снизился на несколько метров, и золотая река разбилась на сотни, если не тысячи, свечей в руках множества людей. Ваннис видела поднятые лица, освещенные теплыми огоньками: здесь были взрослые обоего пола, дети, пожилые люди — и все они пели.

Брендон, нажав на кнопку, опустил окно. Прохладный воздух шевельнул волосы Ваннис и омыл пряным запахом ее тело. Песня, ведомая столькими голосами, казалась неодолимой силой.

— Они будут петь, пока их свечи не догорят, — сказал Брендон.

Тонкие струйки дыма поднимались к аэрокару, как призрачные, ищущие пальцы. В свечи были добавлены какие-то травы.

Окно закрылось, и в наставшей тишине Ваннис вдруг остро ощутила присутствие мужчины рядом с собой — так близко, что она слышала его дыхание.