Тропа ауберианского траппера
Шрифт:
— Я не увидел чего-то нового, — подключился второй «летун» Шик-шик. — А сами вайкинги — они смотрели на меня так, будто я бродяга или Низший, а у них Клан, Исатара. Он им крыша и стены и свет, что разгоняет тьму. Они смотрели на меня, будто у меня этого нет, а у них есть, — эбрайл возмущённо фыркнул, помолчал, уставившись на Факела.
— Однажды в Тохесу я работал каменщиком, — снова влез Хирхок, — мы строили силосный элеватор.
Затем Шонк рассказал о своём опыте промышленного альпинизма, Чепуха завёл тему о колодцах… Кишикуа вспоминали прошлое, всё дальше уходя от изначальной темы разговора. Обычная эбрайлская
Что это означало? Как это повлияет на его планы? В сердце вдруг зародилась тревожная тоска. С недоумением Факел следил, как она вырастает из горошины в яблоко, а затем заполняет всё его существо.
«Я пытаюсь загнать этих эбрайлов в круг, из которого они ушли, — это признание себе возникло как бы само и стало развиваться во всё более жестокие самообличения. — Моя затея не принесёт мне свободы. Наоборот, придется железной рукой неустанно поддерживать порядок. Я хочу этого? Я смогу как Валька повести за собой эбрайлов, превратить их массы в полноценный народ?»
Вспомнилось, как он вчера изумлялся бойкой работе строителей, восхищался планами Вальки и технологиями быстрого разворачивания производства. Теперь Факел отчетливо видел, что в глубине души тлел тогда и задолго до этого индикаторный огонёк, который он старательно игнорировал. Он притворялся перед собой, что ему интересно создание своего княжества, с самого начала притворялся. Пора это признать. И лучше сейчас, когда в руках еще ничего нет.
А еще ему почему-то стало вдруг обидно, что начинание Вальки никак не зацепило этих аборигенов.
Захотелось побыть в тишине. Факел поднялся (кишикуа сразу смолкли).
— В пять часов Валькирия скажет речь, — сказал он. — Можете прийти послушать. Мне интересно, как вы её оцените.
Факел вышел за ворота периметра и стал спускаться по кочковитому склону к протекавшей мимо подножия речушке. Вообще-то бродить по Планете без охраны или вездехода — не лучшая идея, но Факелу сейчас было не до осторожности. Враг подкрался изнутри, от него не спасёт ни бластер, ни быстрый вездеход. Да и врядли рядом с лагерем появятся ненавистные Вальке бандиты или опасные Низшие.
Усевшись на тёплый валун у реки, траппер засмотрелся на воду, перебирая в руках высохший стебелёк. Итак, прежде всего, нужно решить, что делать с затеей о своём княжестве. Как-никак года полтора он готовился: подобрал места, скопил оборудование и местных денег, прощупал спрос, продумал предложение. Не верится, что всё зря. А раз жаль затраченных усилий, значит, результат этих усилий какую-то ценность для него имеет. Не очень-то убедительный аргумент за то чтобы продолжать вкладываться на сто процентов. Но и отказываться — выше его сил.
Однако почему всё-таки идея оказалась слабой? Как технарь, Факел привык чётко формулировать проблему. А проблема в масштабе. Как там говорил тот вайкинг? «Великое желание». Без него эбрайлы не пойдут за тобой. Разве что рядом с тобой, да и то лишь до ближайшей остановки. Валька придумала Эусгард, но эбрайлы клюют не на него. Они, скорее, очарованы харизмой самой Валькирии. Что же до Эусгарда… Масштаб просто смешон, если задуматься, кто такие эбрайлы, насколько они отличаются от нас. Можно ли вообще построить стабильное княжество среди них? По рассказам самих эбрайлов, маленькие
Факел поднялся, побродил ещё у речки и стал подниматься по склону. Вспомнилась эбрайлская легенда, рассказанная ему Сийомлом — его информатором.
Идниш — это область на карте Планеты с размытыми границами, в которой сконцентрированы остатки эбрайлской цивилизации — города, заводы, рынки, производство. Идниш не имеет ни единой армии, ни власти, но не распадается на кучку первобытных племён веками, тысячелетиями.
Легенда гласит, что есть Владыка Идниша, который, оставаясь в тени, незримо управляет последней квазистраной Ауберы. Именно благодаря ему кланы не истребляют друг друга, и места под солнцем хватает всем. Никто не видит Владыку, но его могущество не измеримо. Как он правит — никто толком не скажет, разные вариации легенды говорят о колдовстве, божественной сущности, множестве копий Владыки, внедренных в каждый клан, о его невероятных технологиях и так далее. Это всё, конечно, сказки, но ведь на чем-то же они основаны? Эбрайлские сказки часто становятся исходными данными для трапперских приключений. Особенно такие, которые знает даже самый последний бродяжка. Впрочем, из мифа о Владыке никто не сумел извлечь хотя бы грубых предположений о направлении поисков его логова.
Интересно всё же, что (или кто, если на то пошло) заставляет эбрайлов из разных концов Идниша заявлять «я — иднищик»? Может быть, и правда, витает над этой областью какая-то магия? Иного объяснения не прослеживается.
На небольшой выровненной площадке, примыкающей к валуну со срезанным верхом, собрались почти все обитатели лагеря, недоставало только постовых. Эбрайлы издавали редкие звуки, почесывались, коротко переговаривались, казалось, они ничего особо не ждут, а просто подобно стае пингвинов или морских котиков пассивно отдыхают: все в куче, но каждый сам по себе.
Факел расположился несколько в стороне от площади на дереве среди ветвей. И тенёк и видно хорошо. Оглядывая вайкингов, он подумал, до чего их группа отличается от людской толпы на митинге или шоу. Люди в таких ситуациях обычно готовятся воспринять выступление, предвкушают или ожидают с тревогой, напряжённо или радостно разговаривают, словом, проявляют вовлечённость. Даже если их пригнали на мероприятие против воли, большинство решит: «Раз уж я здесь, посмотрю на это». Эбрайлы вели себя так, будто предстоящее их абсолютно не касалось.
Появление Валькирии Факел прозевал, увидел её уже на валуне, являвшем собой сцену. В её движениях и выражении лица Факел заметил уже привычную твёрдость лидера. Однако, поприветствовав кулак, Валька переключилась в какую-то другую роль, более мягкую, даже можно сказать, лиричную. С интересом Факел стал следить за поведением эбрайлов.
— Я знаю, в чём ваша боль, — говорила Валькирия. — Я не такая как вы, но именно благодаря этому могу посмотреть на вашу боль со стороны. И излечить её! Вы полны сил, и эти силы разрывают вас изнутри. Я научу вас, куда направить эти силы. Вы излечитесь сами, а затем будете учить других — таких же неприкаянных, какими были сами.