Тропа длиною в жизнь
Шрифт:
…По каменной стене струится вода. Проступают звери, красные, черные… Бесконечный хоровод. И в нем… …что-то от того невероятного мига.
…Он теперь понимает: эти каменные холмы с белоснежными вершинами – Стена Мира.
…А эта вода без начала и конца, сливающаяся с грозовым небом, – Великая Вода, отделяющая их Мир от того, где обитают Держатели Мира. И он плывет туда, к ним.
(«Он»? Но кто такой – он? Тот ли, что стискивал тяжелое копье
Аймик очнулся и не сразу понял, что он вновь в этом Мире и здесь уже не утро, а вечер. Дрожь постепенно утихала; дыхание становилось ровным. Кружилась голова. …Кайт неподвижно сидел рядом, уткнув голову в колени.
– Кайт! – Аймик хотел коснуться его плеча. – Не надо!
Он вздрогнул. Прямо перед ним стоял Великий Ворон, огромный, словно… …словно Стена Мира.
– Встань!
Пошатываясь Аймик поднялся на ноги. (Как кружится голова.)
…Нет, теперь Великий Ворон не казался таким уж большим. Выше Аймика, и только. Аймик почувствовал, как сильные руки слегка его встряхнули, ощутил на своем лице его дыхание, прежде чем услышал вопрос:
– Ты сделал выбор?
Аймик отступил на шаг и обернулся. Там, над краем склона, виднелись остроконечные верхушки жилищ, трепетало пламя костров общины Кайта. Там с тревогой и надеждой ждет его Элана… Перед ним потянулись бизоньи тропы, бесчисленные охоты, праздники, уютные зимние вечера, когда горит очаг и рядом – жена и дети… Надежная жизнь своего среди своих, в которой все прочно, все известно, в которой нет и не нужно ничего лишнего, ничего странного… В которой будут, конечно, и опасности, и беды, и споры, и ссоры, но…
Он повернулся туда, где край неба был охвачен иным пламенем. Закатным. Небесным. Там одиночество, такое, какого он до сих пор не мог и представить. Там – Неведомое. И путь неведом. И опасности. И сможет ли он, Избранный, дойти до неведомого конца своей тропы? Но если сможет… Там, в конце, – ответы. На такие вопросы, которые простому охотнику лучше бы не задавать даже себе самому… Только он, Аймик, похоже, их уже задал… И еще там, в конце…
Аймик посмотрел Великому Ворону прямо в глаза – как равный равному:
– Да. Выбор сделан, — и увидел, что тонкие губы Наставника тронула улыбка. Затем он вновь посуровел.
– Хорошо. Тогда запомни: отныне ты опасен для всех, кого любишь и кто любит тебя. Или привечает. Так что не медли: уходи на рассвете… Удачи тебе, Северный Посланец! Может быть, еще свидимся.
Великий Ворон повернулся и пошел прочь, не к стоянке и не к реке. Вот он скрылся в овражке… Вот показался на его противоположном склоне. Еще немного,
Аймик провожал его взглядом, не в силах сдвинуться с места. Его вдруг охватили сомнения. И запоздалое сожаление…
(«Элана! Что же я, глупый, сделал?») И страшная мысль, затмившая все остальные: «Он же целый день меня наставлял, а я… НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ И НЕ ЗНАЮ!» Аймик сорвался с места.
(Догнать. Спросить хотя бы о самом главном.) — Великий Ворон! Постой, погоди! Он взбежал на вершину холма… Никого. Только какая-то большая птица, распластав крылья, тает в закатном свете.
И неожиданно для себя самого он прокричал ей вслед совсем иной вопрос:
– Великий Ворон, кто ты? И в ответ прозвучало:
– Страж.
8
Когда Аймик вернулся к Кайту, тот уже был на ногах.
– Значит, уходишь. Уходишь, несмотря ни на что. Он не спрашивал. Он знал.
Аймик кивнул, сглотнув слюну. Говорить было тяжело. А впереди – самое трудное. Элана…
– И куда?
– На закат. К Стене Мира… и дальше.
И, встретив недоуменный взгляд Кайта, добавил:
– Там тоже есть Стена Мира… я теперь знаю. И мне нужно туда. На другую сторону.
(«Только… Откуда мне это известно? Я же ничего не запомнил…»)
– Когда же ты пойдешь?
– Завтра на рассвете.
До самой стоянки они больше не проронили ни слова.
Элана была безутешной. Если бы Аймик знал, что она будет так горько плакать о нем… возможно, он бы выбрал иную тропу.
(Или нет?)
Она лежала ничком на своей постели; тело сотрясалось от рыданий, сквозь которые прорывались слова боли и обиды:
– Ты… ты… мог… знаю… ненавижу… ну и уходи!.. от нее не ушел бы…
Кайт только рукой махнул и пошел прочь из жилища. Аймик сидел опустив голову, не смея даже попытаться утешить… а ведь нужно еще собраться в дорогу.
– Так выбор сделан?
Аймик вздрогнул. Ему показалось – чей-то звучный, чуть насмешливый голос произнес эти слова над самым его ухом. И тогда он встал, решительно подошел к Элане и положил руки на ее плечи.
– Уйди! – дернулась она всем телом. Но руки Аймика были сильны. Он заговорил, и никогда прежде слова его не были так тверды и убедительны:
– Послушай, женщина! Я хотел остаться с вами и стать твоим мужем, очень хотел. Но теперь знаю, что не могу. Понимаешь? НЕ МОГУ. Я не хочу тебя покидать. Но ТАК НАДО, и ничего тут не изменить. Ты хотела, чтобы я стал твоим мужем? Я тоже. Но неужели у вас не бывает так, что жениху приходится уходить от невесты? Если беда стрясется, если чужаки нападут? А я должен идти по своей тропе совсем один. ДОЛЖЕН, пойми! И не знаю, что меня ждет. И не знаю, где ее конец. Так проводи же меня на эту тропу, как невеста. Плохо, если мужчина идет на свое мужское дело с тяжелым сердцем.