Тропа до звезд
Шрифт:
— В данный момент я не обладаю такой информацией, — медленно, с расстановкой протянул Моди. — Но это не значит, что я не могу обрести ее в будущем. В самом ближайшем будущем. Если мы договоримся… — он сглотнул. — Нет, не будем договариваться. Просто пообещайте. Одну вещь. Совершенно вас ни к чему не обязывающую.
Саймон кивнул, зашипев от боли. Он готов был пообещать все, что угодно, но хищник по ту сторону клетки осторожничал. Что же, это понятно: иначе он бы никогда не поднялся до своего уровня.
— Запомните, — пристально глядя в глаза, вымолвил собеседник. — Запомните, что меня зовут Бернар Джахо Ба. Видите,
Он хотел сказать что-то еще, но в коридоре снова раздались шаги. Размышляя о том, не воспользоваться ли унитазом вместо куртки Моди, Саймон уловил слабые отличия в звуке. Это была не Магда и не Назар.
Саймон ошибся. Первой из-за поворота в освещенное преддверие камеры вышагнула смарагдоглазая «туристка». А вот за ней…
В который раз стоило поблагодарить преподавателей — как частных, Семейных, так и академических. Методы запоминания важной информации всегда стояли в почетном первом ряду жизненно необходимых дисциплин. Их эффективность нарабатывалась способами, не сильно далекими от прямой дрессуры, но сейчас господин Фишер не склонен был возмущаться.
Итак, Марк Фэннинг, громила из пассажирского. Видимо, это намек. Видимо, подразумевается, что обитатель камеры станет сопротивляться, дергать пяткой, обнимать унитаз, требовать адвоката... А может, учитывая местную вольницу, бывший вояка просто пришел понависать. Из любви к искусству.
Вообще странно у них тут. Дисциплины никакой. Где охрана у камеры? Где тридеонаблюдение? Где строгие секуристы и зачитка прав с обязанностями? Не очень верилось, что кучка ведущих себя настолько пофигистично пиратов умудрилась собрать — сколько там прилетело, два, три? — космических корабля, способных противостоять ооновским «Гарпиям». А значит, прав был Анжело. Кто-то еще играет на этой площадке.
Но как же мерзко, как ущербно ощущать себя лишенным чутья! Словно ослеп или оглох — при том, что врожденные слепота и глухота вполне поддавались излечению, и порой еще на эмбриональной стадии. Саймон закусил губу и зажмурился, пытаясь дотянуться хоть краешком, хоть легчайшим дыханием разума…
Мир молчал.
Моди не расстроился при виде пришедших. Он гибко, изящно встал, кивнул обоим и полюбопытствовал:
— Зовет?
— Ага, — осклабился Фэннинг. — Вызывает. Общаться будет, — и он выразительно потер ладонью кулак. Согласно улыбнувшись, господин Джахо Ба еле заметно подмигнул Саймону. Тот в ответ не сделал ничего.
Но ничего и не требовалось.
Часть 2. Глава 3
Саймон не верил в теорию разбитых окон.
Он бывал во многих «красных» исторических зонах: и в фавелах Рио-де-Жанейро, и в лондонском Ист-Энде, и в знаменитом Купчино. Магда посмеялась бы над ним и непременно высказалась в том духе, что папины сынки из богатых семей ищут адреналина на собственные ухоженные задницы. Если бы, конечно, она знала; впрочем, могла и знать. Саймону не давала покоя ее осведомленность.
Ни в одном из этих «мутных» районов он не видел настоящего бардака. Нет, встречались и пьяницы, завалившиеся в тенек, и кучи отходов, окружавшие невнятного цвета мусорные баки — но все это безобразие словно оказалось задвинуто местными обитателями
Господин лоцман с интересом вертел головой и впитывал информацию о мире. Магда сказала, что он лишен перспективы; заявление звучало спорно. Саймону доводилось общаться с такими типами, по сравнению с которыми Фэннинг смотрелся бы ручной обезьянкой, а Моди — дошкольником, пытающимся сорвать утренник в детском саду. Типы оставались неизменно вежливы и предупредительны. «Нет никакого смысла тыкать заточкой в утренний ветер», — так сказал ему один из рапазисc Барра да Тижука. Метафора выходила чуть более цветистой, чем того требовал хороший вкус, но суть передавала.
И везде, везде, куда юного лоцмана заводили ноги, любопытство и шило в «ухоженной заднице», царствовал принцип «бедненько, но чистенько». Это являлось основой существования в подобных кварталах, столпом, вокруг которого вертелось все их общество. Не можешь позволить себе новые ботинки? Начисти старые, чтобы блестели. Заношенная футболка вся в дырках? Пусть эти дырки пахнут дешевым стиральным порошком, а не прогорклой шаурмой. Люди в старых ботинках и заношенных футболках носили ножи, выточенные из куска арматуры, но они делали это с достоинством — и не захламляли свою экосистему.
Схожий подход Саймон наблюдал и в данный момент. Основательно переработанный «Группер» буквально сверкал чистотой и вынужденной лаконичностью интерьеров. И везде деловито сновали люди.
Камера, в которую его поместили изначально, располагалась на одной из промежуточных палуб. У Саймона сложилось впечатление, что дизайнер планировал ее как загон для домашних животных: по обеим сторонам расписанного яркими, живыми красками коридора шли такие же неширокие пеналы с решетками. Вряд ли у антилоцманской вольницы имелась такая уж потребность в карцерах, а значит, речь шла об иных обитателях. Клетки в большинстве своем пустовали; Саймон невольно поморщился, представив себе причины.
Впрочем, некоторые загоны использовались. Где-то громоздились штабеля ящиков, где-то вместо решеток стояли пневмодвери. Проходя мимо одной такой, лоцман услышал томные ритмы бхангра и почуял характерные запахи индийской кухни. Желудок тут же скрутило: сотрясение напомнило о себе.
За коридором шел невысокий, но обширный зал. В нем творилась упорядоченная суета: несколько разномастных бригад монтировали какое-то незнакомое оборудование. Саймон против воли принялся вертеть головой — и заработал приступ жесточайшей мигрени. Пришлось прислониться к ближайшей переборке, отчаянно моргая и шипя.
Фэннинг откровенно ухмылялся:
— Какое дивное зрелище, протон меня побери. Бальзам на душу и пиршество для глаз. Что, височки ломит?
— Заткнись, — буркнула Магда. Она терпеливо ждала, пока Саймон придет в себя, не отпуская по этому поводу никаких комментариев, не притопывая нетерпеливо и не поджимая губы. Уже за это стоило быть благодарным.
— Да ладно, Мэг, когда еще такой повод случится?
Лицо добровольного конвоира выражало искренний восторг. Он похлопал по висящему на магнитном держателе шокеру и с нежностью проворковал: