Тропа гнева
Шрифт:
Датис торопливо, вперевалку протопал по выщербленным плитам пола и остановился перед горбуном, как идол. Нет, полководец не узнавал человека в рваном плаще. Начальник стражи, собака, просто напутал! Датис тупо всматривался в загорелое лицо бродяги. Диковатые глаза полководца не выражали ничего, кроме угрозы.
Пришелец был невозмутим. Он только слегка повернул круглую голову и уставился на Датиса выпуклыми очами филина.
— Э-э… — зловеще заворчал полководец, но тут незнакомец склонил голову набок, лукаво поглядел на Датиса и вдруг тонко захихикал.
— О господин! — Датис разом подобрался,
— Ты узнал меня, Датис? — прокаркал горбун, оскалив лошадиные зубы. — Узнал старого урода?
Полководец молча сгибался в поклоне перед оборванцем.
— Ты рад мне, а?
Датис благоговейно воздел свои чудовищные руки и пробормотал в замешательстве:
— Благослави тебя Ахурамазда!
Он покосился на убогое платье гостя и глупо улыбнулся. Не такие одежды носил горбун совсем недавно. «Опала, изгнание? — созрела в голове догадка. — Нет, было бы известно».
— Тебя удивляет это? — Горбун тряхнул полой плаща и недобро усмехнулся. — Так надо. — Голос его зазвучал повелевающе. — Принеси еды. Пока я буду занят мясом, воины приготовят колесницу. Выдели всадников для охраны. Собирайся сам. Поедем вместе. Ты понял меня? Быстро!
Датис ошалело бросился куда-то, спохватился и ударил в гонг, призывая слуг. На золотом подносе принесли холодного мяса и кубок вина. Горбун вцепился в кусок баранины, точно волк, затем тремя глотками осушил сосуд и немного повеселел.
— Хорошие новости! — Он прищелкнул языком и разрубил воздух ребром ладони. — Хорошие новости! — Но тут же помрачнел, сердито поглядел на полководца. — В городе неспокойно. Бродят какие-то индийцы. Маргиане вспоминают о Фраде. Марг полон заговорщиков. Почему не ловите, не убиваете?
— Ловим, — промямлил Датис. — Убиваем.
— Э! Я все вижу. — Горбун покрутил перстами перед своим хищным носом. — Стража спит. Предводители бражничают. Плохо. Бейте бичами нерадивых воинов.
Когда горбун и Датис уехали, начальник стражи долго не шевелился.
Если горбун в самом деле тот человек, за которого он себя выдает, то на долю его, жалкого воина из Марта, выпала великая удача: он собственными глазами видел в двух шагах от себя Гобрию, царского советника, опасного, как барс, хитрого, как шакал!
Но почему советник царя облачен в плащ бродяги? От кого он скрывается? Где он был? Зачем он пришел в Марг? Куда он повез Датиса?
Перс пожал плечами и сокрушенно вздохнул.
Тигр
Датис давно не выезжал из Марга, поэтому не знал, как хорошо поставлена при новом правителе служба связи.
На стоянках, расположенных через каждые четыре парсанга [2] , седоков ожидали запасные лошади. Едва прибывал посланец повелителя, один из отдохнувших гонцов выхватывал у него свиток, прыгал в седло и исчезал в туче пыли. Даже темнота не прекращала движения — место дневных вестников занимали ночные. Таким образом указы царя летели от города до города скорее, чем журавли от озера до озера. Благодаря прекрасным
2
Парсанг равнялся пяти километрам.
Сменив коней и охрану на очередном постоялом дворе, Гобрия беспощадно гнал упряжку до следующего. Датис дремал в повозке, подложив под бок подушку. Нагромождения черных утесов, колючие кустарники пустынных пространств, болота, поросшие тростником, шумные таборы кочевников, солончаки, оазисы, города и селения возникали перед глазами и пропадали так быстро, что время от времени полководец потирал виски, соображая: не бредит ли он?
Под колесами стучали камни, чавкала глина в руслах пересыхающих потоков, гремели мосты, перекинутые через каналы, шуршала скудная трава суровых плато, скрипел песок бесплодных дюн. Датиса охватывала звериная тоска. Полководец не понимал, для чего горбун везет его к царю. Гобрия не отвечал на вопросы и все дни молчал, как истукан.
Он заговорил всего раз, когда путники достигли Кухруда — скалистого хребта, протянувшегося от страны мидян до Белуджистана. За многолюдным городом, сторожащим узел дорог Марг — Пасаргады и Хагматана — Керман, горбун оживился:
— Хорошо!
Датис разлепил веки и увидел справа зубец Ширкуха. Склоны пика окутывала мгла.
— Это гора Льва, — пробормотал Датис. — Она выше облаков.
— Э! — Гобрия усмехнулся. — Зачем тебе облака? Земля лучше. Смотри — из Персеполя идут войска. Они несут мечи, секиры, луки. Смотри — обратно движутся караваны. Они везут золото, зерно, масло, вино, плоды, ткани, кожи; ведут рабов, слонов и скот. Вот в чем наша сила! Из столицы идут войска, в столицу идут караваны. Тебе это понятно?
«Мне что за дело до золота, вина и прочего добра, текущего в твои подвалы? — злобно подумал Датис. — Тебе хорошо, но каково Датису? Датис не слеп, он видит: вы с Дарием завтра изгоните его даже из проклятого Марга! Иначе зачем бы ты, шакал, слонялся по городу и высматривал, спит стража или не спит? Зачем бы оторвал меня от войска и повез к царю за двести парсангов? Э!.. Ладно, гоните. Датис не пропадет. С ним останется его тысяча конных лучников, происходящих из одного с Датисом рода. А тысяча луков — не тысяча сломанных зубочисток. Они пригодятся. Например, Оройту, сатрапу лидян, или Арианду, наместнику царя в Египте. Говорят, эти мужи любят правителя, как собаки волка…»
Делая от зари до зари по два десятка парсангов, путники покрыли расстояние от Марга до Персеполя, равное сорока дневным переходам, всего за десять суток. Утром Датис увидел с гор волны тумана, плывущего далеко внизу, слева, над простором озера Бахтеган. Три часа спустя колесница подкатила к огромным воротам столицы.
Ступив на землю, полководец едва удержался на ногах — после многодневного грохота колес и неумолчного шума ветра тишина действовала оглушающе. Прямо с дороги, даже не совершив омовения, Гобрия потащил Датиса во дворец повелителя.