Тропами горного Черноморья
Шрифт:
Здесь открывалась не только даль пространства, но и даль времени. Это было наше предстоящее лето, а может быть, и не одно лето...
– Видите крохотные белые пятнышки. Это и есть Красная Поляна!
– Как я хочу туда!
– вырывается у Наташи.
Перешагиваем ручеек Бзерпи и движемся Бзерпинским карнизом к кругозору над Псекохо. Тропа в десятках мест пересечена круто падающими снежниками, залегающими в каждой прорезающей склон лощине. Лошадь пробует копытом снег и мудро отказывается на него ступать. Падать здесь пришлось бы
Вооружаемся топориками и прорубаем в каждом снежнике карнизную тропку. И не только в снежниках. На обтаявших участках тропа местами совершенно оплыла, здесь нужны земляные и даже маленькие скальные работы. Возимся не один час, опять чувствуя, что мы проходим этой тропой первыми в сезоне. Это в конце июня-то! Еще раз оцениваю трудности, с которыми столкнулись русские войска, пробиравшиеся тут на поляну Кбаадэ в двадцатых числах мая, если считать по новому стилю.
Невольно вспоминаю слова Торнау об этом карнизе:
"Приняв направление на север, наша дорога обходила эту пропасть по тесной тропинке, лепившейся карнизом вдоль отвесной стены. Огромные камни, через которые мы пересаживали лошадей на руках, загораживали нам путь, и без того чрезвычайно трудный по множеству излучин. После неимоверных усилий мы добрались с лошадьми до лесистого гребня, с которого нам следовало опуститься в селение Ачипсоу, лежащее в ущельях Мзымты и впадающей в нее реки Зикуой" *.
Через несколько часов мы уже входим в Поляну. С радостью чувствую, что она нравится друзьям.
Останавливаемся не на турбазе - ведь мы теперь работники заповедника, и нашей базой будет его Южный отдел. Уютные домики в тенистом экзотическом лесопарке. Сюда я прежде ходил оформлять пропуска в заповедник да консультироваться у ботаников Лесной опытной станции. Теперь мы сами становимся исследователями.
Мы пересекли заповедник. Как понятно нам теперь истинное величие этой изумительной заколдованной страны...
* Название "Зикуой" слышал в 1871-1882 годах и А. Старк. На многих картах у реки Ачипсе есть синоним, приводимый в скобках: "Пдзико", местами искаженный опечаткой в "Пудзико" и даже просто "Пузико". "Пдзико" и "Зикуой", безусловно, одно и то же.
Кто архитектор этой высоты? Кто простынями постелил пласты? Кто их покой нарушил, смяв и вздыбив? Кто плел узор лощин, пазов и вгибов, Избороздивших скаты пирамид? Чьему искусству гимн река гремит?
В СТРАНЕ ГОРНЫХ ОЗЕР
АЧИШХО ПО-НОВОМУ
МАРШРУТ через заповедник для нас был лишь "транзитным" - на этом пути мы еще ничего не исследовали, а только двигались к району своих работ.
Но вот и Красная Поляна. Два дня хлопот: закупаем продукты, упаковываем их во вьюки. Саша оказался вполне стихийной личностью и исчез, получив первую зарплату. Наняли на его место давно известного мне двадцатилетнего грека Юру Георгиади.
С грустью узнаю, что на турбазе нет больше Энгеля. Его почему-то перевели в Сочи, где дни старика
Почему в штатах туристской системы фигурируют должности "заведующий", "методист", но нет должности "краевед"? Было бы ясно, что краеведы не подлежат переброскам по ведомственным соображениям. Ведь переехав в другое место, краевед лишается своего главного капитала, своего родства с краем, своей связи с ним!
На базе новые люди, неуверенно и на ощупь изучающие район. Хорошо еще, что в туркабинете сохранились наши старые кроки...
Не удерживаюсь и в первые же вечера выступаю перед туристами с краеведческими лекциями... Хочется как можно больше своих знаний передать новым хозяевам базы.
Но турбаза, лекции - это повторение пройденного. А мы приехали исследовать, нам пора начинать.
Впервые идем на Ачишхо с вьючной лошадью и с палаткой. Во время привалов "пасемся" на россыпях сладкой черешни, устилающих землю. Ее искрасна-черные ягоды привлекают не только нас. Рядом с тропой черешню пожирают черномазые свиньи - сквозь чавканье слышен хруст разгрызаемых косточек.
Жадно рассказываю друзьям обо всем, что знаю, и снова ловлю себя: "экскурсоводского пыла" у меня хватит на все лето, а ведь сейчас важнее заняться собственными наблюдениями, измерениями, записями.
Сосновая скала... Как легко было заливаться перед туристами: "Величественный утес. С его сухостью мирятся только сосны". Но теперь нам мало того, что это "величественный утес". Как будущие геоморфологи, мы обязаны понять его происхождение: воздвигнут ли он какими-то подземными силами, или, напротив, уцелел от разрушения при размыве еще более крупного хребта?
Простые однобоко асимметричные гряды-куэсты кончились еще на севере у Даховской. Толщи, которыми напластованы краснополянские недра,- перемяты, сплющены в сложнейшие складки, а уклоны и простирания* пластов изменяются на каждом шагу. Обнаженность недр ничтожная, всюду густой лес, кустарник, почвенный покров на плаще щебнистого мелкозема. Подчас трудно опознать даже то, что уже до нас изучено видным кавказским геологом Робинсоном.
* Так называются линии, определяющие ориентировку наклонных пластов по отношению к сторонам горизонта.
На множестве краснополянских троп под ногами хрустит черная пластинчатая щебенка. Это те самые сланцы, которые у устья Ачипсе разрабатываются как кровельные. Сланцы слежались из глин, плохо пропускают воду - значит, большая часть дождевых вод стекает по сланцевым склонам, не просачиваясь в недра. К тому же сланцы, как они ни тверды, слабее противостоят размыву, чем мраморы Псеашхо или граниты Кардывача. Не потому ли именно к полосе сланцев приурочены наиболее широкие долины низовьев Ачипсе, верховьев Мзымты, Аватхары? И не потому ли здесь чаще встречаются пологие склоны и смягченные плавные формы рельефа?