Тропарь и коллекта
Шрифт:
– Стреляй, барыга [50] ! На лапшу кожу на спине порежу и солью натру.
За спиной охранника стоял богатырь и держал одной рукой за ствол его ружьё, а другой упирал в спину. Несмотря на то, что его никто не удерживал, конвоир заскулил:
– Отпусти, Сыч! Не заложишь, век не забуду!
– Мотай, пупок [51] , и тихо! Западло мне, и ты догоняй [52] . Это офицер, а не чушок [53] .
50
Спекулянт.
51
Надзиратель,
52
Соображай.
53
Низкий статус в иерархии заключённых, скорее малолетних.
Конвоир исчез за несколько секунд. Богатырь протянул руку Бригадиру: – Иван.
Петер фон Остен с благодарностью пожал руку богатырю. Он не мог себе представить, что будет обязан жизнью русскому с таким нарицательным в европе (завоёванной нацистами практически целиком) именем – кличкой. Через мгновенье, не вполне осознавая важность происходящего, он впервые назвался русским именем: – Пётр.
В 40-е годы Куйбышевская область получила название «Второе Баку». Волго-Уральский нефтеносный бассейн стал одним из значимых нефтеносных районов СССР – добываемая нефть приблизилась по объёму к показателям Азербайджана. ГУЛАГ НКВД СССР стал создавать на территории самой крупной излучины Волги – Самарской луки – систему лагерей, названную «Нефтестройлаг». Основной рабочей силой, занятой разработкой нефтепромыслов, строительством нефтеперерабатывающих заводов и их инфраструктуры стали советские заключенные и немецкие военнопленные. Через год с небольшим пребывания в заключении Петера фон Остена – в октябре 1942 года – в самый напряжённый период Сталинградской битвы в Сызрани был запущен нефтеперерабатывающий завод № 1001. В отдельном лагерном пункте № 7 (ОЛП-7) ГУЛАГа при Сызранском НПЗ работало до 3000 заключенных. Кроме того, на территории нефтеносной Самарской луки стали возникать отдельные лагерные участки (ОЛУ). Самые тяжелые работы по нефтедобыче и строительству выполняли заключённые.
Физически здоровые заключённые классифицировались чиновниками от ГУЛАГа по первой категории трудоспособности. Данная категория выполняла работы так называемой «группы А», относимые к тяжёлым строительным, производственным и им подобным задачам данного ОЛП или ОЛУ.
Заключённые с физические недостатками и имевшие слабое телосложение относились ко второй категории трудоспособности и использовались на работах средней тяжести под категорией «Б». Это были работы такие работы, как администрирование быта заключённых, внутрилагерное обслуживание и работа по поручению лагерной администрации. Но были и не работающие физически вовсе по причине болезни или инвалидности. Они составляли категории «В» и «Г».
– Пётр Николаевич, значит, по-нашему, – Богатырь присел на спиленную сосну и неспешно закурил самокрутку.
– Садись – погутарим, братва говорит – ищешь меня, стало быть, есть о чём! Отец с матерью меня Иваном Савельичем назвали, так и ты клич меж нами. Прежде всего хочу тебе, Пётр Николаевич, вот что сказать. Завтра – праздник большевистской революции. По Сталинской «презумпции виновности» – 58-й статье УК РСФСР ты – контрреволюционер и мотаешь четвертак. Но пойми, мил человек вот что. Ты – иностранец, работаешь ударно и в голове у тебя, по нашим понятиям, всё правильно. Трудно только первые 10 лет будет, а потом – всё наладится. если ты первый кошмар пережил, чудовище нашего абсурда на лопатки непременно положишь, а братва тебе поможет. Но, думаю я, что, скорее всего, как фюрера вашего прикончат – на родину поедешь. Прикончат точно: эта война – ошибка его последняя. Много тебе вспомнить что будет. На братву – грешников земных – не обижайся и, как в фатерленд вернёшься, расскажи про них всю правду.
Склонив голову, Иван Савельевич с минуту помолчал.
– Русский мужик – он о чём на зоне в праздник думает? Что попал он сюда по большой несправедливости. О том, как, отмотав в скотстве лагерных категорий 10 – 15 лет, в родной колхоз вернётся. Жёнка с ним – «врагом народа» развелась давно, а родственники все померли. Жаловаться некому и не будет он – признают клеветой на социалистический строй: обратно на нары тогда. И на кой ему трудодни
Петеру показалось, что в конце этого монолога, произнесённого с откровенностью краткой молитвы, голос у Ивана дрогнул.
– Ты, Пётр Николаевич, видел другую жизнь и к ней вернёшься, чтоб рассказать про скотный двор наш и про свой страшный сон. И просьба у меня к тебе есть – ты большие переработки не записывай всё на себя, поделись с братвой. Всё, что выше одной нормы всё равно тебе паёк даёт из расчёта 25 рублей в месяц. 105 процентов или 125 – твоей бригаде всё одно, а братва тебе за излишки, не хозяину подаренные, а им – мужикам русским, – благодарна будет.
Всё сказанное про Великого стального Петер понимал и ранее при анализе способов следования Сталина по пути к мировому господству. Однако, он сравнивал движитель этого следования с топкой машины, в которой сгорал дровами советский народ. Этот же богатырски-сложённый мужчина сравнивал страну и её народ даже не с машиной, а скорее с телегой, запряжённой людьми как скотиной. Сравнивал так, что каждый тезис отзывался камертоном в душе Бригадира. И главное, что почувствовал Петер фон Остен и взял за основу дальнейших отношений – это то, что православный русский мужик Иван Савельевич Сычёв, он же – преступный авторитет, законник Сыч – всем существом любил свой измученный народ.
– Ну что, Пётр Николаевич Устин, лады?
Петер согласно кивнул, немного расслабившись после перенесённой угрозы его жизни, духовного откровения коллекты, закончившихся неожиданным, но давно искомым знакомством. Он ответил, улыбнувшись своей новой русской фамилии:
– Лады, Иван Савельич, лады.
Начальник зоны распределял участки для работы. Делянки имели различные градации качества. На одних из них росли всё те же гладкие и высокие сосны, похожие на оцилиндровку, на других – оставался бросовый лес, заготавливать который всё равно приходилось лагерным. Задача бригадиров заключалась не только в том, чтобы выполнить норму, но также в получении выгодной делянки. Лучшие доставались бригадам, накануне достигшим лучших показателей. От этого зависели лагерные блага, важные и необходимые в быту.
– Шестая делянка – У кого вчера 50 кубометров сдачи? Устин!
– Седьмая делянка – 48 кубометров – Сычёв!
Со дня знакомства Сыча и Бригадира производственные показатели их бригад отличались незначительно. Конфликты между братвой и военнопленными немцами прекратились. Они, конечно же, не утратили своей объективной основы в борьбе за выживание, но, возникая, тут же разрешались мудрыми рассуждениями и авторитетом Сыча и Бригадира. Так продолжалось до передислокации Отдельного лагерного пункта (ОЛП) на 102-й километр железнодорожной магистрали «Москва-Куйбышев», где вскоре была сооружена платформа «1102-й километр», впоследствии переименованная в железнодорожную станцию «Новокуйбышевск».
Но сначала нужно было пережить пять суровых Уральских зим и построить на отдельных лагерных участках на 300-400 заключённых каждый, объединённых в ОЛП-13, – бараки для заключённых – будущих коренных жителей города Новокуйбышевска.
5. Удовлетворение Махатм
Окончилась вторая мировая война, дни фюрера и его ближайших соратников были сочтены. Идеи германского национал-социализма, при своей реализации унёсшие жизни более 50 миллионов человек во всём мире, были осуждены мировой общественностью. Геноцид как государственная политика фашистской Германии, стал широко известен после процесса, происходившего с 10 часов утра 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 года в Международном военном трибунале – в «Зале 600» нюрнбергского Дворца юстиции. Продолжая руководствоваться выводами из своей философско-религиоведческой практики, некогда барон Петер фон Остен, а ныне бригадир – передовик ОЛП-13 Пётр Николаевич Устин понимал следующее: