Тропическая территория

Кузьмин Андрей Николаевич

«Вот это понты умели коммунисты сколотить!»– подумал вдруг Вачура,– «Что и тогда, благодаря этим понтам весь мир нас (или делал вид, что боится?) боялся…, и в современной России еще те понты, еще того утопического строя действуют. Приходится(!) – других понтов, то, нет!»

А точка двигалась теперь в резонанс с глухо нарастающим шумом- шумом двигателей, созданных советскими, с горящими глазами, инженерами, купающимися во счастье такого вот созидания. Они ощущали себя богами, поэтому и были продуктивны мыслями. Инженер, вкалывающий

у хозяина, богом себя ощутить не сможет. У богов нет хозяев! А те были богами!

И Вачура опять басовито вздохнул – гордость за страну какой-то свежестью в сердце вернулась! За страну семидесятых? Да, хотя бы за такую – давно уже прошлую…, все равно, такая гордость – это первый шаг в будущее – будущее России! Только не с Романовым или Сталиным, а с Брежневым – Леонидом Ильичем! С Леонидом Ильичем, который так и не успел совершить покупку в интернете. Такое стало возможно уже после – через десятилетия, прошедшие с того момента, когда массивный гроб с телом вождя, под мрачным осеним небом… у могильного дна, казалось бы, соскользнул с армейских канатов и рухнул в свежевырытую яму! Но это было не так! О чем Леший узнал через десятилетия.

А тогда Вачура, застыв гримасой, и впялившись в телевизор с торчащим изо рта куском сала, подумал о том, что знак этот – очень плохой! Какой-то обреченностью была пронизана каждая минута этих затянувшихся, пытающихся выглядеть помпезными, похорон.

 «Дальше» – понял Леший: « Дорога в неизвестность, а точней в никуда!» И, со свистом всосав в рот кусок сала, не жуя, проглотил его. Тогда он еще не знал, что похороны, без всякого преувеличения, действительно были, а не выглядели, помпезными. Хоронили все-таки уважаемого тяжеловеса мировой политики, руководителя сверхдержавы…, человека, которого многие известные дипломаты в разговорах величали не иначе как – «Леонид Добрый!»

– Езжай!– махнул Вачура на джип,– Будь на связи, я тебе позвоню…, когда приехать сюда,– Сверкнул взглядом в Димкина глаза,– На Паджеро никуда не гонять! Поставить в гараж и ждать. Самогонку не пить и крепко не спать!– он протянул племяннику ключи от гаража,– Понял?

– Да понял, понял!– усталым голосом промолвил пацан и тяжело вздохнул,– Дядька, Генн?! Может не надо?!

– Давай, езжай!– ответил Вачура и едва не пошутил: «Надо, Федя, надо!» Почему-то вдруг вспомнилась добрая шутка из далекого советского прошлого…. Прошлого, все более и более выбывающего из реалий бытия, постепенно уходящего в закоулки человеческой памяти, в отделы приснившегося или причудившегося. Воспоминания о советском прошлом все более принимали форму сна или галлюцинации.

Он светился, этот кристалл, излучая собой волшебное, всепроникающее, всепоглощающее сияние. Вачура загипнотизировано смотрел в него, как когда-то в далеком детстве, в накормивший печеной картошкой костер, настороженно шипевший постепенно теряющими красный жар углями. Смотрел тогда и растворялся в будущем, смотрел и сейчас… и растворялся в настоящем!

Растворялся не только он – старый таежник Вачура, но и старый таежник Савельев, а также Виталя Советский – бывший советский мент.

«Не усните в благочестие,

не прячьтесь в Нирване! Вы – земные создания!

Крапива созревает в июне, а я яблоки в сентябре. Не пропусти сбор. Пропустишь – жди следующего года!

Нет плодов – пропустил посадку!

Это для созидателей!

А для созерцателей – другое! Довольствуйся малым, коли хватает! Живи небом в благости – за тебя посадят, на сбор голод толкнет!

На земле есть место и тем и другим. Нет места разрушителям!!!

Их, давящих гусениц на тропе и ломающих попутно ветки, много! Злоба веселая – мощь вселенская!

Не путайте с давящими гадов на тропе восходящих!

Не дразните тигров – прячьтесь в укрытиях! Время работает на вас! Грядут времена – переждите! Копите здравие. Много его будет – схватка не состоится! Тигры вскоре сами умрут! Уйдите с поля брани на пляж под солнце – тигры света боятся! Тигры питаются войной, вы – созиданием! Тигры питаются вами, вы – солнцем!

Не воюйте с ними, уйдите на пляж – пусть солнце их ослабит! Не бросайте своих в поле – вырвете их из пасти, уведите на пляж! Прошло время есть яблоки, они теперь созреют в следующем сентябре. Тигры их не едят, они питаются вами!

Копите силы – вас позовут в бой! Накопите много – боя не будет!» – плыла такая тягостно-величавая дребедень в голове у бывшего мента – Виталика Советского, который раскачивался и слабо сипел,– Ты слышишь что-нибудь, Генн?– спросил он Вачуру. Вачура, по-прежнему глядя в кристалл, ответил,– Боя не будет!

Всепоглощающее сияние мягко подняла их двоих на ноги и ушли они, уплыли, улетели вглубь пещеры, в темноту от синего сияния.

Савельев оторвал взгляд от кристалла, бодро встал и, помахав ушедшим вглубь, вышел на воздух. Подтянулся до хруста в конечностях всем своим телом. Окинул территорию с вершины скалистого пика и завопил на всю округу,– Эй!!! Эгэ-гэй!

– Эй!!! Эй!! Эй!– быстро утонуло в расщелинах эхо.

Стояла звездная ночь, накрывшая морозной тишиной Темную. Гора была покрыта толстым слоем чистого снега. А вокруг самого Саувельева, в радиусе десяти метров, снег а не было – он здесь сразу растаял.

Потрескивали в тишине задубевшими стволами деревья.

– Снежное царство, да и только!– равнодушно прошептал Отшельник. И среди этого белого царства блестел своими синими скалами, полностью свободный от снега пик. И на его вершине стоял освещенный луной человек. Человек, набравшийся сил! Готовый дать бой!

Когда он оглянулся на вход в подземные своды, то не увидел его – на его месте лежала широкая каменная плита, с поросшим на гладкой поверхности мхом, который, без разрывов, толстым слоем разросся на такие же соседние плиты, пролежавшие здесь ни один век.