Тропой человека
Шрифт:
* * *
Ход поезда замедлился. Верон проснулся и взглянул в окно – видимо, состав шёл по каменистому побережью, но море было с другой стороны. Здесь же из окна были видны лишь холмы, на склонах которых росла только мелкая трава, и то не везде, да были разбросаны крупные валуны, а редкие низкие деревья с сухими изогнутыми от постоянно дующих холодных ветров стволами имели причудливые формы – здесь выживали только сильные. И самые неприхотливые.
От окна веяло прохладой. Хейзи ещё спала, но им нужно было покинуть поезд до прибытия в порт, чтобы не быть обнаруженными. Разбудив свою спутницу, Верон спрятал Дору в карман, и они приготовились
Наконец почувствовав, что момент настал, Верон дёрнул рукоятку аварийного открытия двери и сделал шаг вперёд, на сцепку. Совсем рядом с проходящим составом плескались холодные воды Северного моря. Скорость поезда всё ещё была довольно велика. Не зная, как правильно сгруппироваться для прыжка, Верон замялся – но тут Хейзи взяла его за руку и посмотрела ему в глаза, как бы говоря: «Давай, я покажу, как нужно».
Шагнув мимо него к переднему вагону, она ступила на бампер и выглянула вперёд. Убедившись, что там нет препятствий, она обернулась к Верону и поставила ноги вместе, два раза приподнявшись на носочках, затем сгибая их в коленях. Дождавшись, когда он кивнёт, она повернулась вперёд, вся подобралась, чуть присев, и мощно оттолкнулась всеми четырьмя конечностями, прыгнув назад.
Верон лишь услышал звук её приземления на щебень. Он шагнул на бампер и обернулся – Хейзи бежала вдоль поезда, пытаясь удержаться от падения, балансируя руками. Медлить было нельзя, и он, собравшись, повторил её прыжок. Земля встретила его сильным ударом – он вскинул руки вверх для равновесия и, оттолкнувшись обеими ногами, побежал вперёд, гася скорость. Остановившись, он дождался Хейзи, и они, проводив взглядом удаляющийся поезд, огляделись вокруг – пейзаж был скуден, а с моря дул пронизывающий ветер и доносились крики чаек. Хорошо, что было лето, иначе условия были бы гораздо суровее. Верон решил подняться на холм и осмотреться в поисках описанной профессором Дромоном хижины на берегу.
Солнце висело над самым горизонтом и не собиралось опускаться – в полярный день оно разогревало воздух до десяти градусов по Цельсию, что было скромным показателем для южан, но праздником жизни для местной растительности – морской запах смешивался здесь с ароматом багульника, а иногда ветер доносил и пьянящие нотки хвои. С холма открывался вид на грузовой порт – огромный, необъятных размеров автоматический сортировочный центр, в котором не было ни одного живого человека: это было царство роботов. Они сновали туда-сюда по одному или в колонну, разгружали приходящие товарные поезда и заполняли их содержимым исполинские грузовые корабли. Всё это происходило в полной тишине, и только лязганье неустающего металла разносилось по округе. Море было спокойно и тихо, не переча шумом своих волн маршу технического триумфа.
Наконец Верон увидел вдалеке, за портом, небольшой площади ельник на склоне холма, подходящий к самому побережью, и там деревья озаряли всполохи костра. Поёжившись от зябкой дрожи, он уверенно скомандовал:
– Туда!
Путь в обход порта занял у них больше часа. Сойдя с холма к высокому глухому ограждению, они обнаружили тропу, явно хоженую человеком, и по ней, миновав на подходе несколько знаков «Роботам проход воспрещён», на одном из которых был приписан вручную бранный эпитет, добрались до деревянной хижины на побережье. Перед ней горел большой костёр, потрескивая крупными поленьями. Он располагался в углублении и был обложен листами жести, очевидно, чтобы летящие от него искры не подожгли сухую траву вокруг. Рядом с ним в деревянном кресле сидел мужчина на вид лет семидесяти, встретивший путников строгим взглядом и молчанием. Он был худощав, среднего роста, с острым носом на морщинистом лице и ястребиными глазами. Лишь на висках у него оставалось
– Профессор Дромон сказал, нас будут здесь ждать, – осторожно начал Верон.
– В жизни не слышал более тупого имени, – ответил старик, оценивающе глядя на пришельцев из-под густых бровей.
Верон ожидал несколько более радушного приёма и не знал, как реагировать, но раз Дромон отправил их сюда – видимо, он знал, что делает.
– Извините, что-то никак не могу придумать шутку в ответ. Маленько задолбался в последнее время. Мы можем зайти в другой день, если Вы не в настроении.
– Ладно, не мороси, – ответил старик и начал неуклюже подниматься со своего кресла, а победив-таки гравитацию – медленными, мелкими шагами, прихрамывая, направился к хижине, у входа обернувшись и взглянув в лицо Верону. – Совсем как он.
– Нам только нужно отсидеться какое-то время. Недолго.
Дед хмуро поглядел на зоолога ещё пару мгновений и вошёл внутрь, оставив дверь открытой, уже с той стороны высокого порога что-то проворчав гостям. Не мешкая, путники поспешили за ним.
Хижина представляла из себя покосившуюся от времени бревенчатую избу, насмолённую дочерна. Видно, в своё время она была срублена очень хорошо, раз к явно почтенному возрасту не имела щелей и подгнилков. И всё же впечатление она производила тяжкое: в современном мире уже давно обосновались стандарты технологического комфорта, эстетики, эргономики – здесь же они были биты и презрены, высвободив путь грубым утилитарным нуждам, сопровождавшим человечество веками, выразившимся, например, в свисающем комьями из стыков брёвен мху – наверняка, так делали тысячи лет назад. Оттого и её обитатель выглядел не на семьдесят, а на все семьсот лет нелёгкой жизни.
Однако внутри эта постройка, внешне мрачная, выглядела абсолютно иначе: здесь брёвна были выкрашены в белый цвет, что делало небольшое помещение более просторным, а сбоку стояла большая белая печь, сложенная из кирпича. Высокая кровать пряталась за пологом в дальнем углу, вдоль стены же на длинной столешнице разместился, блестя стальными баками и прозрачными трубками, некий химический прибор, мерно шипевший в ответ доносившемуся снаружи шелесту морских волн. Старик прошёл вдоль него, скрупулёзно осматривая каждый элемент, и остановился у дальнего края, наполнив стакан бирюзовой жидкостью, по капле производимой аппаратом, подняв его в руке и осмотрев его содержимое на свету.
– Терпеть не могу это пойло, – сказал он и одним глотком осушил стакан, затем аккуратно вернув его на место.
Посередине комнаты стоял очень топорно сделанный, но гладкий наощупь деревянный стол с парой таких же скамей. На столе в широком блюде отдавал паром свежесваренный картофель, посыпанный зеленью, рядом же помещались разнообразные овощи, квашеная капуста и миска с запечённым мясом. Всё это разносило по комнате дурманящий аромат, так что оголодавшие путники, благодарно улыбнувшись хозяину, усевшемуся на скамью напротив и подперевшему голову рукой, решительно взялись за угощение.
То ли северная природа так разжигала аппетит, то ли страх за свою жизнь, но каждый кусочек восхищал вкусовые рецепторы зоолога так сильно, что остановиться было невозможно. Особенно ему пришлось по вкусу мясо – определённо, никогда прежде он не пробовал этот сорт, такой неожиданно тающий, пряный и пьянящий, поэтому предположил, что это новая разработка.
Наконец старик спросил, кивнув на рукав Верона, который был весь в бордовых пятнах от крови:
– Где-то обронил свою погремушку?