Тропой дружбы
Шрифт:
— Да, да, конечно, — суетился Слоуп. — Мистер Мильтон, я ужасно сожалею. Я сейчас же пошлю за документом. Рэд, ты не мог бы взять Кейт и съездить в Потсвилл к адвокату?
Естественно, я мог. Блонди заявил, что он тоже ужасно расстроен, и вышел следом за мной, оставив Мильтона на старину Слоупа.
— Скачи быстрее, малыш! — сказал он мне, когда я забрался в седло.
Я поглядел на него. И как же я любил его в эту минуту!
Поэтому не мог удержаться, чтобы не высказать моего восхищения:
— Никогда еще не видел лисы с такими длинными ногами, Блонди!
— Что ты хочешь этим
— Ничего!
— То-то! — Блонди выразительно мне подмигнул.
Честность — это, конечно, хорошая штука, да только не всегда она к месту. И скажу вам, что с таким человеком, как Блонди, ничего не стоило удержать честность там, где ей и было положено находиться!
Глава 39
Ну, поехал я в Потсвилл, где зашел к адвокату, и нисколько не удивился, когда тот сказал, что у него не осталось никаких бумаг.
Это был смешной лысый человек, у которого морщины лесенкой лезли со лба до самой макушки.
Адвокат поинтересовался:
— Насколько я понимаю, Рэд, эти акты оказались для вас довольно неприятным делом, верно? — Он поднял брови, и морщины побежали у него с макушки прямо на шею.
— Ага, я как раз из тех дураков, для которого имеет значение, кладу я пару миллионов себе в карман или достаю их оттуда!
Адвокат широко ухмыльнулся, а морщины так и заиграли на его розовой макушке, будто ночью огни на воде. Потом взял ручку и начал вертеть ее в пальцах, будто без нее уже ни говорить, ни думать не мог. Я замечал такое за людьми, которые знай себе сидят дома и только строчат свои деловые бумаги.
Наконец выдавил из себя:
— Есть очень хороший способ сохранить деньги в своем кармане — это держать ухо поближе к земле.
Я вылупил на него глаза, но он отвернулся. Стало понятно — он сказал все, что хотел сказать. Поэтому я больше не стал задавать ему вопросов и вышел на улицу. Там забрался на Кейт и ехал очень медленно, пока что-то меня не остановило. Оказывается, это я увидел тот самый переулок, где меня подстерегли и схватили люди Бонанзы.
Я свернул в него, хотя чувствовал себя так, будто по собственной воле иду в логово гризли. И чуть только выехал за угол, как тут же остановился, потому что увидел… кого бы вы думали? Мистера Бонанзу Криса и мистера Джо Мильтона! Они горячо разговаривали о чем-то, размахивая руками. Видно было, что Бонанза ругался, а Мильтон пожимал плечами.
Я собирался спрятаться в какое-нибудь укрытие, чтобы подслушать их разговор, но тут Бонанза заметил меня через плечо Мильтона, и у него стала такая физиономия, будто ему до смерти хотелось меня проглотить!
В следующую секунду он вдруг ударил Мильтона по голове, а тот отпихнул его руку, но Бонанза, отступив назад, скрылся за дверью. Ну, Мильтон бросился на эту дверь, начал колотить по ней кулаками и орать как ненормальный.
Орал он так громко, что я хорошо разобрал, что именно. Мне это понравилось, потому что я и сам думал о Бонанзе то же самое.
Потом Мильтон повернулся и пошел по переулку мне навстречу. Лицо у него было разгоряченное и раздраженное. Подойдя, он сделал вид, что наткнулся на меня, и спросил:
— Это ты, что ли, Рэд? Привет!
— Я, кто же еще? — хмыкнул
— Куда уж приятнее! — протянул он. — Я получил странное приглашение приехать в город, и оказалось, что со мной хотел поговорить этот проклятый мошенник! Он, видите ли, желает поучаствовать в этом деле с Кристабелем! Требует дележки! Говорит, что я никогда бы его не получил, если бы он не подмигнул, когда Слоуп спросил, действительно ли Бонанза купил целый прииск! Поэтому теперь требует себе какую-то часть!
— Что ж, правильно. Он так все рассказал, что Дюган ему поверил! — отозвался я.
Мильтон поглядел на меня сбоку. Ну, скажу я вам, это был взгляд, которым ядовитая змея гипнотизирует кролика!
— Вы едете назад в долину? — поинтересовался я.
— Пока еще нет, — ответил он.
— Странная вещь с этим актом, — сказал тогда я. — Его нет у адвоката. Должно быть, он выпал у Слоупа из кармана. Может, его и вовсе не было в том конверте? Может, он просто положил его мимо кармана?
— О, ничего страшного, — заверил меня Мильтон. — Дюган это исправит. Я целиком доверяю этому человеку.
Оставив его, я поехал домой, но даже необыкновенно легкая иноходь моей Кейт не могла отвлечь меня от размышлений.
Я пытался сложить вместе множество деталей и ломал над ними голову. Вернувшись, рассказал Слоупу, что не нашел акта, и он конечно же решил прямо завтра утром ехать к адвокату, чтобы оформить новый акт. А как только мне удалось остаться вдвоем с Блонди, я у него спросил:
— Послушай, как ты понимаешь Джо Мильтона?
— Он, конечно, тертый калач и в этих краях не новичок, — ответил тот. — Но, сдается мне, здесь все сходится. Видать, он не слишком разбирается в делах, иначе ему и в голову не пришла бы эта идиотская мысль, что у него еще есть какие-то права на Кристабель. Он давно бы сообразил, что его просто выключили из игры и для него все потеряно.
— Значит, ты думаешь, что он честный? — уточнил я. — Ну а я только что видел, как Мильтон болтал с Крисом в переулке, и потом сообщил мне, что Бонанза хочет отнять у него долю в участке. Он прямо бесился на Криса. Только не знаю… Я наблюдал, как он сам с собой играл в покер, когда считал, что, кроме нескольких белок на соснах, его никто не видит. А еще он много чего рассказывал о Мексике и Рио-Гранде. Но мне кажется, нормальные старатели не шляются Бог весть где столько времени!
Блонди схватил свой длинный нос и покачал его из стороны в сторону, как всегда, когда напряженно о чем-то раздумывал.
— Не знаю, я, конечно, назвал его честным, но не уверен. Могу ошибаться. Он говорил, что пришел с ручья Буффало-Крик? Где это?
— Вот это как раз то, что я собираюсь выяснить, — сказал я.
— Где?
— Есть одно место, — уклонился я от прямого ответа.
И я отправился на прииск Ледбеттер, где работали, наверное, бродяг пятьсот со всего света. Когда кто-нибудь из них появлялся в Потсвилле и ему не подворачивался удобный банк, чтобы его ограбить, он тащился на Ледбеттер и устраивался там поработать, потому что такому большому прииску всегда требовались рабочие руки и никто не смотрел, кому они принадлежат — бродячему разбойнику или честному работяге.