Тропой Койота. Плутовские сказки
Шрифт:
– Время удара может тянуться, а может и в складки собраться.
– Да она не в себе, – сказала Евдокия. – Отведем-ка ее внутрь. Может, еще воды – и опомнится.
Киприос помог Нисе подняться на ноги, обнял ее за талию и повел сквозь ворота во двор.
Хозяин стоял перед домашним алтарем, подкладывая лучинки в огонь жертвенника, и пел гимн. При виде вошедших он сделал паузу, высыпал в пламя пригоршню зерна, воздел руки к небу и громко пропел последнюю строку. Утреннее моление завершилось.
– Что это? Что тут такое? Что еще стряслось? – спросил
– Мы нашли ее на улице, без чувств, господин, – ответил Киприос. – Ни оклики, ни пощечина не заставили ее очнуться. Пришлось Евдокии облить ее водой.
– Так-так, красавица, и что же ты замышляла? Зачем вышла за ворота ни свет ни заря? И что за пакость у тебя на лице?
– Что не содеяно было, обернется противоположным, – сказала Ниса.
– Ка-ак?!
Лицо хозяина побагровело от гнева.
– Господин, она обезумела, – пояснила Евдокия.
– Возможно, порка вернет ей разум, – решил хозяин. – Пять плетей. Займись, Мегаклес.
Слова хлынули с губ Нисы помимо ее собственной воли.
– Что не содеяно было, обернется противоположным, что свершено же – вернется к тебе многократно.
– Десять плетей! – рявкнул хозяин. – Только гляди, аккуратнее. Красоты ее не повреди. Сегодня вечером ей применение найдется.
– Господин, – вмешался Киприос.
Хозяин затрясся от ярости и стиснул кулаки.
– Что еще? – тихо, с угрожающим спокойствием в голосе спросил он.
– Прости мой дерзкий язык, – отвечал Киприос, – но мы нашли Нису у подножия гермы. Я думаю… Может статься, она отмечена богом.
– С чего это ты взял?
– Она изрекла пророчество, и оно тут же сбылось.
Хозяин перевел гневный взгляд на Нису.
– Ах, вот как? Тогда попророчествуй и для меня. Исцелит ли порка твой недуг?
– Недеяние будет мудрее и принесет лучший урожай, – откликнулась Ниса, не в силах совладать с собой. Лучше бы ей молчать, чем говорить хозяину такие вещи! Увы, все слова, слетавшие с языка, словно бы принадлежали кому-то другому, и остановиться, умолкнуть, никак не удавалось. – Кто сеет побои, тот пожинает беду.
– Мегаклес, неси плеть, – велел хозяин.
Мегаклес, волоча ноги, сделал три шага к кладовой, где висела плеть.
– Муж мой, – раздался сверху, с тенистой галереи, голос хозяйки.
– Жена?
Ответ хозяина прозвучал, словно удар кулаком.
– Ты забыл принести в жертву вино.
– Что?!
Хозяин повернулся к алтарю. В жертвеннике все так же пылал огонь, превращая в угли зерно, предназначенное богам. Тогда он оглянулся за спину, где, рядом с корзиной зерна, стоял пустой сосуд для жертвенного вина.
– Киприос!!! – заорал хозяин.
– Прости, господин, – сказал Киприос. – Я как раз собирался принести тебе кувшин, но тут Евдокия позвала меня со двора.
– Неси кувшин немедля! А за то, что испортил утреннее жертвоприношение и нанес оскорбление богам, получишь пять плетей.
Киприос покорно склонил голову и побежал на кухню, оставив Нису стоять на подгибающихся ногах. Пришлось ей подвинуться
Хозяин начал утренний гимн заново. Киприос, выбежавший из кухни с кувшином вина, споткнулся по пути, и в тот самый миг, когда хозяину следовало совершить винное приношение, вино выплеснулось из кувшина, дождем окатив и алтарь, и жертвенник, и хозяина. От ярости хозяин побагровел, как свекла, но молитвы не прервал. К тому времени, как гимн подошел к концу, его голос зазвучал спокойнее и тише, а лицо приобрело обычный, нормальный цвет. Свежие винные кляксы разукрасили его хитон, точно пятна – леопардову шкуру. Пропев последнюю строку, он опустил руки и успокоился окончательно.
Слушая утреннюю молитву, успокоилась и Ниса. Но как же теперь быть? Ни одно из сказанных слов не принадлежало ей. Должно быть, они были посланы кем-то другим. Богом. Гермесом. Так вот каков указанный им новый путь? Она дала слово следовать этому пути, куда бы он ни повел. А что, если он приведет ее под плеть, а затем – прямиком на ложе Аристида, туда же, куда вел и прежний? Нет, вряд ли. Ведь бог ответил на ее молитву. Судьба переменилась, как она и просила. Остается одно: идти, куда суждено.
Во дворе воцарилась тишина. Хозяин обвел взглядом всех – Мегаклеса, из уважения к ритуалу остановившегося на полпути к кладовой, где хранилась плеть, и сгорбившуюся у ворот Евдокию, и Нису, поспешно откачнувшуюся от стены, и Киприоса, так и оставшегося, опустив голову, стоять на коленях там, где споткнулся. Странное дело: кувшин каким-то чудом уцелел.
Хозяин громко захохотал.
– Забудьте про плети, – сказал он. – «Что не содеяно было…» Ха! Похоже, сегодня и прямо здесь праха земного коснулись крылья богов. Что ж, Ниса, пророчествуй дальше. Скажи, что мне теперь с тобой делать?
– Отрезать язык и принести его в дар богам.
Сказав это, Ниса в ужасе прикрыла ладонями рот. «Нет, – подумалось ей, – нет. Неужто таков будет ответ на мою молитву? Неужто я останусь без языка? И буду страдать до конца дней, не в силах даже произнести еще одной молитвы? О, ты, кто бы ни подсказал мне эти слова, зачем же ты это сделал?»
Хозяин вздохнул.
– И что свершено, вернется ко мне многократно? В каком, интересно, виде? Ладно. Надеюсь, боги будут щедры ко мне, если пожертвовать им хорошую рабыню. Собирай, Ниса, вещи – все, что понадобится тебе в храме Аполлона. Если уж пророчишь будущее, этот бог – как раз для тебя.
Хозяйка помогла Нисе уложить в корзину ее запасное одеяние, добавила к этому веретено, парную флейту и чашу-килик с двумя ручками, а еще подарила маленький горшочек духов, украшенный изображением одного из богов ветра. То были любимые духи хозяйки, слишком пряные и ароматные для рабынь.
– Я буду скучать по тебе, Ниса, – тихо сказала хозяйка.
«И я по тебе», – подумала Ниса, но вымолвить этого не смогла, а только коснулась горла. Ей очень хотелось сказать, как она благодарна хозяйке за ее доброту, но ни слов, ни голоса не было.