Тропой памяти

Пельгасова Людмила Евгеньевна

— Ну что, Халдар? — молодой главнокомандующий остановился возле палатки с оружием. Досадливо переложил из руки парадный крылатый шлем и отдернул полог. С минуту изучал содержимое полевого арсенала, после чего вновь повернулся к сотнику. — Как успехи?

— Переменные, — вздохнул тот. — Задача не их легких, бойцы непривычны к войне в горах. Да это вы, господин Фарамир, лучше меня понимаете… На нашей стороне — численное превосходство плюс строгая организация, на стороне противника — отличное знание местности, да… впрочем, это единственное преимущество разрозненных и крайне деморализованных

орочьих банд.

Халдар отчаянно тянул время, моля Единого и Великих об одном: пусть как можно скорее возвратится отряд, отправленный в горы на поиски пропавшей группы. Хоть какие-то новости… пусть даже плохие, но все же. Иначе как он будет смотреть в глаза господину Фарамиру?

Убаюкивающую речь Халдара прервал шум. Сотник резко обернулся, все его показное спокойствие точно ветром сдуло. Старый воин пожирал глазами процессию, движущуюся со стороны гор в направлении лагеря. Слава Эру! Так…впереди — Форлонг, бойца таких внушительных размеров спутать с кем-то другим попросту невозможно. Так… Вон тот, на гнедом — кажется, Линдир, еще… ага… кажется, все вернулись: пустых седел не видно. Правда, не на всех конях люди сидят в полный рост… похоже, есть раненые. Ну да ладно, поглядим, тем более что лекарь у нас свой. Главное, что все вернулись!

— А вот и группа с задания прибыла! — сообщил Халдар, старательно скрывая волнение, — да что я буду вам рассказывать, господин Фарамир! Пойдемте, встретим… Для ребят это будет огромная честь, а для вас — сведения из первых, так сказать, рук…

И пожилой сотник быстрым шагом, чуть ли не вприпрыжку, устремился навстречу приближающимся всадникам, да так, что молодой человек едва поспевал за ним.

— Халдар… — наместник, наконец, поравнялся с сотником. — Что происходит?

— А… Что, господин Фарамир? — взгляд Халдара отчаянно метался с лица собеседника на спешившихся всадников и обратно.

— На вас лица нет… — пояснил молодой главнокомандующий, отбрасывая со лба светло-русую прядь — Что-то случилось?

Халдар остановился как вкопанный. Не найдя ничего лучше, пригладил ладонью редеющую седую шевелюру, собираясь с силами.

— Да, господин Фарамир… Бывает, что и не все возвращаются. Война она и есть… — он набрал воздуха, точно собираясь нырнуть в ледяной омут, и выпалил: — Если честно…Отвратительно у нас дела! Плохо, понимаете?

Чуть прищуренные серые глаза сына Дэнэтора смотрят серьезно и сочувственно.

— Ох, Халдар… все ваши хитрости шиты белыми нитками… Я же вас не первый год знаю… Ну, что дело неладно, я сразу понял, едва вы начали излагать свои познания в военной науке… Это на вас непохоже.

— Ну вот… — казалось, сотник вздохнул с облегчением.

— Вопрос в том, насколько неладно… — Фарамир пристально взглянул в глаза Халдару. Тот нервно сглотнул, но ответить не успел. К ним подошел Форлонг.

— Мой командир… — дружинник отвесил короткий кивок, потом заметил стоящего рядом наместника и поклонился.

— Мой государь…

Молодой человек поморщился. Похоже, это обращение изрядно покоробило и смутило главнокомандующего Итилиэнской дивизии. У Халдара еще успела проскочить крамольная мысль о том, что,

несмотря на недавние события и пышную коронацию Элессара Эльфинита, для многих государем продолжал оставаться именно этот высокий светловолосый человек с проницательным, чуть усталым взглядом серо-стальных глаз. Государь Фарамир… Да… видно, не судьба…

— Что с пропавшими стрелками? — выдохнул Халдар.

— Мы их нашли… — взгляд Форлонга уперся в землю.

Вознося мольбу Великим, Халдар шагнул в сторону расстеленных на земле плащей. Один… два… восемь…Эру Всемогущий! Девять…

— Вот, господин Халдар… — голос Форлонга звучал глухо, в нем звенели слезы. — Еще девять погибших… Семь — из пропавшего десятка, больше не было. И еще…

— Что? — Халдар рывком отбросил плащ с распростертого на земле тела. Ларнир… хороший был стрелок. Келедор… мальчишка. О, нет… Берегонд… предводитель отряда… — тут сотник почувствовал, что ему ужасно хочется завыть. Почище назгула.

— …Когда мы спустились в расселину, чтобы подобрать тела павших, то попали под обстрел… Мардил и Элидор…

Точно во сне, Халдар медленно потянул на себя уголок плаща, скрывающего тело. Проклятье… Дюжина смертей за две седмицы! И все те же проклятые горы…

Пальцы сотника с треском сломали охвостье стрелы, застрявшей в доспехе убитого воина. Ему не нужно было видеть оголовок, чтобы понять: кто стрелял…

— Засада? — коротко спросил Фарамир, принимая из рук Халдара оперенный обломок и внимательно его осматривая.

— Обсидиан… — глухо промолвил взводный. Стоящий невдалеке Форлонг грязно выругался, ему было уже плевать на присутствие высокопоставленного лица.

— «Обсидиан»? — прищурился Фарамир — Они, значит, до сих пор держатся? Но я думал, что после устроенного вами обвала орки понесли значительные потери…

Халдар с силой провел рукой по лицу.

— Я тоже так думал. Сначала… Но судя по интенсивности стрел, потери у них небольшие… Если вообще есть, ха!

— Есть у них потери, — пробасил Борондир, делая знак двум товарищам перенести тела убитых бойцов к палаткам. — Помните труп орка в ущелье, что в лиге ходьбы отсюда? В темных стеклах, колчан при нем… Точно из этих. Элидор с ребятами тогда ходили…

— Угу — буркнул Халдар. — Я эту историю от Элидора и слышал…

— Что за орк? — вскинул выгоревшие брови Фарамир.

Халдар только рукой махнул.

— Да…так, — сотник внезапно спохватился, с кем беседует, взял себя в руки и продолжил:

— Одному из отрядов десять дней тому назад удалось обнаружить в горах одинокого орка. Исполняя мой приказ: взять его живым, бойцы перекрыли выходы из ущелья. Орк, естественно, попытался бежать, но скальные стены плохо подходили для лазания. Ребята тогда уже знали, что за штука — орочий лук, и доспех имели соответствующий. В общем, хоть стрелял он неплохо, но меткость его не спасла: стрелы попросту отскакивали. Дождавшись, когда колчан опустеет, мои воины попытались схватить этого орка. Но в тот момент, когда кольцо людей вокруг него началось сжиматься, тот понял, что пути назад нет, сорвал с ворота рубахи какую-то крохотную скляницу и разгрыз ее зубами.