Тропой разведчика

Зарубин Сергей Михайлович

У Сергея мелькнула мысль, что от места, где упала лошадь, до угла сарая нет минных ловушек, противопехотных заграждений. По следу лошади можно будет пройти в тыл врага, узнать, что скрывается за деревьями, атаковать беспечного, развлекающегося противника. А потом пришли другие мысли. Он высказал их в кругу друзей, когда младший лейтенант Ефремов стал расспрашивать, что видели разведчики.

— Новая немецкая часть ведет какую-то игру, заманивает.

— Правильно, — согласился Ефремов.

— Сейчас для них самое неподходящее время заниматься

спортом.

— Я тоже так думаю.

— Немцы построили сарай с музыкой для приманки.

— Дальше, Сергей.

— Лошадь не немецкая, местной породы. Наверное, взята у жителей села Ягодного. Она должна была бежать именно к нашим позициям, к своим хозяевам. Она не сама вырвалась на волю. Ее, наверное, нахлестали кнутом и выпустили. Лошадь умышленно не убили сразу. Гитлеровцы поставили в лесу какой-то капкан, и им хочется, чтобы мы в него попали. Даже путь показали. Если мы пойдем здесь, будет плохо.

— Не торопитесь с таким выводом, — сказал Ефремов. — Противник заманивает в ловушку не разведчиков.

…Ночь выдалась темная, ветреная, холодная. Временами шел дождь. Отправляя разведчиков в поиск, политрук Павлов знал, что гитлеровцы стянули сюда новые части. Необходимо было узнать, откуда они прибыли, какие имеют силы. Политрук «е говорил неправды о «разлагающемся» противнике. Наоборот, сопоставив донесения наблюдателей, он сказал, что гитлеровцы начали ощущать опасность возмездия и будут теперь сражаться «изо всех сил, до самой своей смерти». Политрук призвал разведчиков к величайшей бдительности в борьбе с опасным врагом и опять произнес слова, которые часто повторял: «Пожалуйста, осторожнее, ребята…»

С наступлением темноты по направлению к немецкой пулеметной точке поползли саперы. Немного времени потребовалось им, чтобы добраться до трупа убитой лошади. Самоуверенный, «развлекавшийся» днем противник не освещал местность перед пулеметной точкой, а это было на руку саперам. На поле, где они двигались, оставались чучела людей. Их ставили «на ноги» — привязывали к палкам, воткнутым в землю. Два маскхалата, набитых травой, саперы положили на проволочное заграждение, немного отползли и, отрыв окопчики, укрылись.

А в это время группа Ефремова была уже неподалеку от сарая, возле которого днем резвились немецкие «спортсмены». На пути разведчиков оказалось минное поле, проволочное заграждение. И ракетчик часто освещал местность. Его можно было взять в плен. Но не годился он в «языки». Давно было известно, что сюда приходят немцы из старой, «битой» части. Разведчики осторожно ползли к сараю, куда заманивал их странный противник, но двигались в обход, слева.

У крайних деревьев устроили засаду. Разведчики замаскировались и стали ждать, когда «язык» попадет в ловушку.

В условленное время перед немецким проволочным заграждением взлетела красная ракета, и сразу же раздался дробный перестук пулеметов. Густая темнота озарилась светом многочисленных ракет. Немецкие пулеметчики били по чучелам, расставленным на поле саперами.

Ожил молчавший холм, показал себя «беспечный противник». Забухали минометы. Луч прожектора осветил чучела, лежавшие на колючей проволоке, потух, и в тот же миг раздалось несколько оглушительных взрывов, словно крупные авиабомбы подняли на воздух проволочное заграждение.

На помощь немецким пулеметчикам, отражавшим «атаку» русских, спешила подмога. Отрывисто перекликаясь, толкая друг друга, мимо притаившихся разведчиков пробегали вражеские солдаты. Их было более двадцати. Самый крайний из них, отставший, вдруг упал на землю и выругался — его подсекли туго натянутой веревкой.

Когда проворные руки отобрали у немца автомат, тот рванулся, отшвырнул Костромина, приподнялся и ударил набежавшего Уразбахтина. На рассвирепевшего гитлеровца навалился Ефремов. Стряхнув его с себя, немец бросился в сторону, но наткнулся на дерево и упал. Его настиг Костромин, ударил рукояткой пистолета, но гитлеровец подмял разведчика под себя и замахал кулаками.

Лил дождь. Гремела пулеметная стрельба, светились ракеты, куда-то бежали гитлеровские солдаты. А под большой елью кипела жестокая борьба. Отбивался немец, на которого насели три разведчика. Словно не почувствовав оглушительного удара, который нанес по спине врага опомнившийся Уразбахтин, гитлеровец вскочил на ноги, дико заревел и бросился по направлению к сараю. Сергей Матыжонок решительно шагнул навстречу немцу, в ужасе продиравшемуся через кусты, ударом приклада сбил его на землю. На помощь подбежали Ефремов и Костромин. Втроем едва удалось подхватить «языка».

У пулеметной точки слышались команды. При свете вспыхивающих ракет разведчики видели немецких солдат, сгорбившихся, мокрых, тянувшихся небольшими группами к вершине холма. Они действительно немного повоевали: наши саперы встретили бежавших гитлеровцев дружным огнем из автоматов. Два немецких солдата вдруг направились навстречу разведчикам, волочившим «языка». Раздалась короткая очередь, и гитлеровцы упали. Еще несколько метров, еще несколько секунд… Но вот все подошли к заграждению. В небо взвилась зеленая ракета, и сразу же послышался залп наших минометов. Загорелся сарай. Уцелевшие немецкие солдаты скрывались в лесу.

У подножия холма группа гитлеровцев сделала попытку отбить пленного. Несколько человек бросились слева, наперерез разведчикам, но попали под огонь группы прикрытия, предусмотрительно поставленной здесь еще с вечера. К часу ночи немец с необычной фляжкой на поясе и нашивками фельдфебеля на кителе был доставлен в блиндаж.

«Язык» на минуту очнулся: младший лейтенант Ефремов влил ему в рот несколько капель душистой жидкости, оказавшейся во фляге пленного. Гориллообразный, с квадратными плечами человек, к радости разведчиков, задвигал челюстями, о плечо отер капельки рома, блестевшие на его тупом подбородке, и злобно уставился на Ефремова. Ничего не ответил пленный на вопрос Скульского и опять закрыл глаза.