Тропою Белого Круга. Подкидыш Древних

Илларионов Михаил

— Ну как оно? Я ведь ещё не пробовал, только читал об этом, — голос донёсся словно сквозь пелену, — Расскажи, что ты чувствуешь.

— Кажется, я сейчас упаду, — девушка и в самом деле стояла, пошатываясь и неуверенно глядя по сторонам, — этот прилив маны оказался настолько необычным! В какой-то момент я чувствовала, что на меня обрушился водопад и в то же время меня распирало от нахлынувшей маны. Это волшебно и пугающе одновременно.

— Давай тогда где-нибудь присядем и побеседуем, пока ты придёшь в себя, — баронет Тим, учтиво придерживая Риссу под руку, повёл её в направлении дальней стены зала, где слуги разместили удобные бархатные кресла, расставленные вокруг приземистых столиков, накрытых богатыми угощениями.

***

Олли Итилиен с непривычным беспокойством

ожидал вызова в Городской Совет. Вся эта ситуация с кочевниками с одной стороны наполняла его сердце радостью, а с другой стороны, нарастающее тревожное чувство в груди не давало нормально спать. Даже обретённый недавно прорыв в освоении магии уже не вызывал тех радостных чувств, что в первый день будоражили разум маашумундского дворянина. За долгие годы привыкший служить короне Маашумунда на далёких дикарских землях, Олли Итилиен отнёс неприятные ощущения к последствиям недавно перенесённой простудной болезни, от которой не помогали никакие заклинания из достаточно обширного списка известных агенту Каменного Ордена. Самое время вернуться к чистоте и ясности мыслей. В последнее время пристальное внимание шергетских служб начало раздражать советника. Приходится тщательнее продумывать, как проворачивать те или иные дела, чтобы на доверенного советника Главы города не пала липкая тень подозрений. Решение покинуть Шергет в самом начале осады пришло в голову Олли сразу после того, как он услышал доклад об истинном положении дел с кочевниками. Итилиен — подданный короля Маашумунда и приказ энгира о бессрочной казни за трусость на него не распространяется. Да и не трусость это, если подумать, а разумная предосторожность потомственного маашумундского аристократа. Олли никогда не боялся взглянуть смерти в лицо, но зачем умирать за этих недолюдей?

Хотя Империя Акалькат уже давно распалась, Итилиен до сих пор в глубине души воспринимал жителей этого жалкого осколка некогда устрашающего Колосса как ужасных, недостойных настоящей цивилизации, неполноценных дикарей. План побега уже был продуман. Очень удачно открытая недавно причальная башня приняла уже пятый транспорт с гвардейцами энгира, и сейчас массивная туша воздушного корабля зависла над обречённым городом, прикованная надёжными цепями к месту стоянки. Советник осторожно через своих людей выяснил, что команда постоянно находится на борту и имеет приказ ни в коем случае не покидать корабль в ожидании загрузки ящиков с засекреченными документами. Всё говорит о том, что в столице Хорезли не питают особых надежд на удачный исход предстоящей осады.

Олли выглянул в широкое окно, затянутое еле заметной плёнкой магической защиты. Словно марево покрыло поверхность стекла, отчего казалось, будто на улице летняя изнуряющая жара. Итилиен вдруг подумал, что не узнаёт привычный вид из окна. Ухоженные раньше улочки богатого квартала Старого Города были теперь перегорожены спешно возведёнными баррикадами на случай прорыва врагов внутрь охраняемых границ Шергета. Небольшая группа солдат у нагромождения обломков, призванного сдержать натиск противника хоть ещё ненамного, стояла расслабленно, наслаждаясь возможностью просто ничего не делать вместо ежедневных изнурительных учений, которыми глава обороны города Гешер Гистрат уже вконец загонял их товарищей по несчастью, постоянно выстраивая их то в ряды, то в колонны и заставляя делать бессмысленные на первый взгляд манёвры.

Итилиен, наслаждаясь редким моментом тишины и покоя, задумался, о чём он ещё не успел позаботиться. Точно! Недавно обретённый личный секретарь показал себя с самой лучшей стороны. Исполнительный и сообразительный, опять же преданность гарантирована амулетом. Жалко бросать такое приобретение на растерзание кочевникам. Пожалуй, стоило забрать его с собой. Олли прошёл к своему рабочему столу и быстро размашисто черкнул новую запись в раскрытом дневнике. Главные ценности уже переправлены через клерков Банка Маашумунда в отделение в столице Хорезли, а больше и беспокоиться не о чём. И не о ком. Все что от него зависело, Итилиен уже сделал или запланировал, лучше и не придумать. Это вызвало в душе Советника какое-то тянущее ощущение

неприятной пустоты и тревожного ожидания. Чтобы хоть как-то отвлечься от недобрых предчувствий, Олли Итилиен, как всегда в подобных ситуациях, принялся за выполнение малого комплекса упражнений на предельную концентрацию. Очистить разум от тревожащих мыслей, когда всё уже решено, не менее важно. Порой излишние тревоги и опасения способны сделать невыполнимым даже самый продуманный план.

После окончания ментальной тренировки Советник неожиданно для себя вспомнил нечто важное. Он резко вскочил на ноги, быстрым шагом прошёл в дальний конец кабинета и осторожно взял в руки статуэтку, стоявшую на отдельном постаменте. Невзрачная серебристая фигурка из неизвестного металла безусловно относилась к творениям древних мастеров. Несмотря на довольно простые формы, чувствовалось, что повторить такое в нынешнее время вряд ли кто-либо способен. Гротескная фигурка девушки в странном обтягивающем костюме выглядит как живая. Мастеру удалось даже невообразимым способом передать образ её лица, прикрытого прозрачной пластиной. И всё это в металле. Когда Итилиен в первый раз увидел это невероятное произведение искусства в простой лавке, торгующей дешёвыми находками не самых удачливых искателей, он просто не поверил своим глазам. Несмотря на врождённую скупость, Олли даже не стал торговаться. Скупой уроженец Маашумунда сразу заплатил запрошенные торговцем десять серебрушек, только бы не спугнуть удачу.

Долгие вечера он посвятил изучению статуэтки, но никаких, даже слабых следов магии не обнаружил. Просто металл, хоть и неизвестный самым искусным алхимикам. Отбросив лишние сейчас мысли, Олли аккуратно обернул статуэтку вынутым из нагрудного кармана шёлковым платком и бережно уложил её в свою дорожную сумку, уже наполненную разными необходимыми для побега вещами. За окном громыхнул залп фейерверка. Городской праздник, возможно последний в истории Шергета, начинался. Фигуры расставлены, пешки обречены, самое время делать первый ход.

***

Привычный вид города перепахали неуклюжие нагромождения баррикад, перечеркнувшие основные тракты. Тут и там на крышах мелькают пёстрые фигурки арбалетчиков, пока ещё заметные в предзакатном небе. Тягостное предчувствие неминуемой беды ощутимо давит на эти видавшие всякое улицы, заставляя неуютно ёжиться, несмотря на приятное осеннее тепло, привычное для юга бывшей империи. Предстоящий бал несёт любопытное ожидание для одной части меня и предчувствие смертельной скуки для другой.

Лёгкая качка кареты с гербами рода Гернар на бортах скрадывается дорогими магическими упорами, превращая привычную тряску на городской брусчатке в плавное покачивание. Того и гляди заснёшь. Несмотря на девятый вал информации, которую нужно срочно осмыслить, ничего с собой поделать не могу. Неумолимо тянет в сон. Возможно это какой-то защитный механизм мозга от перегрузки. Внезапная остановка вырвала меня из приятной полудрёмы. Уличный патруль, остановивший нашу карету, споро проверив у кучера лежащие в специальном ящичке дорожные документы, поспешил раствориться в тенях вечерней улицы. В следующий раз, когда я проснулся, мы подъехали к центральному входу здания Городского Совета. Нельзя сказать, что я никогда не видел это исполинское сооружение из дикого камня. И всё же его вид внушает какое-то особое восхищение.

Проход от кареты в сторону главного входа любезно расчищен от любопытных горожан, толпящихся тысячами за широкими спинами городской стражи. Сам я, судя по родословной из прошлой жизни, произошёл из такой же рабоче-крестьянской семьи, однако возможность свободно пройти по живому коридору из энгирской охраны к месту торжеств сейчас меня только успокоила. Вот интересно, а что осталось там, на Земле? Моё хладное тело? Как я сюда перенёсся? В виде бесплотного духа или целиком? Почему тогда я стал ребёнком и на время потерял не то что память, а саму личность? Столько вопросов, на которые у меня нет ответов. Хотя… Нейросеть что-то упоминала о постэвакуации. Эвакуация… Всё равно слишком мало информации, чтобы предположить что-то дельное. Из размышлений меня бесцеремонно вырвал подобострастный голос: