Тропою испытаний. Чужой мир
Шрифт:
– Odag?! Odag enna fulm?!
Стоило мне махнуть в предполагаемую сторону моей находки, как Свенд сорвался с места. Только дверь хлопнула. Вернулся он через пару минут мрачнее тучи. Заметив мой испуганный взгляд, он дернул уголком рта и начал с остервенением рыться в стоявшем у стены сундуке. С удивлением я увидел арбалет, который Свенд достал из его недр, и какой-то широкий пояс с десятком ножей на нем. Похоже, дело пахнет керосином, господа! Потом он вынул из-за печурки тяжелый сверток, развязал и начал вздевать на себя очень ржавую кольчугу. Все это сопровождалось грозным бурчанием. Кольчуга оказалась Свенду мала, было видно, как пыжится бородач. Так и не натянув на себя, он отбросил ее, ругнувшись. Потом посмотрел на меня и, еще раз нырнув в сундук, бросил мне ворох одежды. Крутнув ладонью, дал понять чтобы я переодевался, да побыстрее. Я не стал спорить и поспешил натянуть огромную для меня куртку на овчине, грубые кожаные штаны и нечто вроде свитера из грубой, но теплой материи,
– Ксилм?
– спросил я его. Он немного скривился и сказал, будто сплюнул,
– H'jarn.
Что это, я так и не понял. Хватило и того понимания, что сейчас опасно и надо тикать отсюдова.
Потом Свенд махнул рукой, схватил меня, закинул на плечо и быстро зашагал. Офигев немного от такого подхода, я попыталя брыкнуть, за что заработал тычок в бок и ворчание. Наверное, Свенд просил сидеть тихо и не высовываться со своими ущемленными правами. Некоторое время он шел ходко, потом стал быстро уставать. Когда его дыхание стало вырываться со свистом, я решил настоять на самостоятельном передвижении. Я слез с недовольно пыхтящего Свенда и попытался идти сам. Через полкилометра мучений боль заставила меня сесть на снег, баюкая лодыжку. Свенд, пыхтя как паровоз, соображал. Он опять посмотрел на солнце, огляделся и пошел к одинокому засохшему дереву. Там он, хорошенько хэкнув, отодрал длинную и широкую полосу коры, стянул вынутой из заплечного мешка веревкой два конца более узкой стороны, и получилась как бы лодка-санки. Один из концов веревки он взял в руку и скомандовал мне садиться. Дело пошло веселее. За два часа мы сделали неплохое расстояние. Иногда Свенд срывался в бег. Это были бы веселые покатушки, если бы не видеть с каким лицом он оглядывался назад.
Судя по солнцу, которое уже успело одолеть полуденную точку, мы шли почти на юг. Через еще пол-часа мы оказались у слегка подмерзшего ручья. Кажется, именно сюда Свенд пытался добраться. Прямо так, не сбавляя хода, он втащил меня на санках в воду и бежал уже по руслу, видимо стараясь сбить след. Импровизированная лодка очень быстро набрала воды и мне пришлось поджать под себя здоровую ногу, чтоб сидеть на ней, а не на заднице, которая стала стремительно замерзать. Да и не только она.
Течение ручья все ускорялось, становилось все глубже, и через некоторое время тащить лодку стало невозможно. Бородач остановился, едва переводя дыхание, и скомандовал на выход. Я был рад размяться, потому как здорово замерз. Глядя, как я трясу синими от холода губами, Свенд демонстративно снял сапог и вылил из него воду. М-да! Я думал, у меня только нога не работает! Сев на булыжник, я снял и отжал мои валенки. Потом немного поотжимался и помахал руками. Свенд, отдыхая, только смотрел на меня. Потом он взял в руки малый топорик и начал рубить немногие сухие деревца, оказавшиеся поблизости. Быстро сообразив, что он думает смастерить плот, я стал распутывать найденную в сумке веревку, стараясь хоть так помочь быстрее справиться с делом. Наконец, срубив около дюжины хлыстов и подтянув их к берегу, мы стали вязать плот. Работа продвигалась хорошо, но тут Свенд поднял голову и знаком попросил утихнуть. Издалека донесся непонятный звук, похожий на какой-то ансамбль циркулярных пил. Свенд бросил затягивать последний узел и начал сталкивать плот в воду. Но тут затрещал кустарник и резкий короткий визг сообщил, что мы уже не одни. Я обернулся и увидел странное существо. Покрытое грязно-белым длинным мехом человекообразное тело, огромные когти, и внушающие уважение клыки, выпирающие из-под нижней губы на омерзительно уродливой башке. Хъярн, а это был именно он, вскинул морду и победно завизжал. Как эхо, ему издалека ответили его сородичи. Я не успел как следует испугаться, как в глаз чудища воткнулся сверкающий нож. Еще мгновение, и новый нож торчал из глотки. Хъярн захрипел и начал извиваться, царапая себе горло.
– Enska!
– взревел Свенд и бросился к плоту. Я тупо обернулся, все еще впечатленный появлением зверя. Свенд пыжился, стараясь спихнуть плот в воду, но передняя часть застряла во влажном песке берега. Непрерывно ругаясь, богатырь оббежал плот и освободил его. Я в это время пытался помочь ему, толкая плот сзади. От напряжения перед глазами заплясали звезды, но плот так и не тронулся с места. В этот момент стая хъярнов и напала. Пара ножей, брошенных Свендом, не остановили дюжину хищников, и он быстро подобрал ствол молодого дерева, оставшегося от постройки плота. Бешено вращая этой оглоблей, Свенд сразу изувечил двух, остальные отпрыгнули как кошки и злобно зашипели, окружая его. Свенд вертелся как мог, грозя всем сразу, но силы после пробежки были не те, что раньше - его дыхание было быстрым и хриплым. Он ухитрился обернуться и что-то крикнуть, но в тот же миг на него прыгнуло сразу двое хъярнов. Богатырь едва увернулся, из последних сил размахивая лесиной. Я вышел из ступора и оглянулся на наш плот. Хотя он уже касался передком воды, но все еще прочно лежал на песке; чтоб его сдвинуть, надо было быть таким же силачом, как и Свенд. Лихорадочно соображая,
– Ии-и, раз!
– командовал я сам себе, закусив губу, - и-и, два-а!.. Наконец, шест уперся в галечное дно, и я одним, потребовавшим напряжения всего тела движением, вытолкнул плот в воду. В тот же миг меня толкнули на него, и я плюхнулся на его сучковатую "палубу". Свенд, а это он меня толкнул, тоже вскочил на плот и с силой оттолкнулся палицей от берега. Нас закачало, но берег стал быстро отдаляться. Хъярны, помявшись на кромке берега, все же прыгнули в воду, чтобы продолжить преследование. Но старый воин тоже не дремал. Изо всех своих немалых сил налегая на шест, он добился того, что наше плавсредство вынесло на середину речки и довольно быстро понесло течением. Хъярны постепенно отставали. Наконец они выбрались на берег, протестующе визжа, и стали бежать вдоль реки, не теряя нас из виду. Свенд каркающе рассмеялся, но закашлялся и устало шлепнулся на бревна палубы. Плот опасно накренился и я едва не сверзился с него. Устроившись на середине, мы некоторое время отдыхали. Правя шестом, я с удивлением увидел, что мои руки сильно дрожат. И вовсе не от холода.
Берега реки тем временем раздались, течение ускорилось и нас стало раскачивать все сильнее. Плот скрипел и "играл" под нами всеми своими бревнами, вдобавок один из краев, плохо закрепленный в спешке, стал расходиться. Я толкнул в плечо все еще не отдышавшегося Свенда и показал на проблемное место. Пробурчав что-то, тот стал подтягивать концы распутавшихся веревок, но на очередном водном буруне бревна сошлись и сдавили его руку. Свенд крикнул от боли. Более не сдерживаемый плот потерял крайнее бревно. Ругнувшись, лесник все же схватил концы веревок и кое-как связал их, поневоле неловко орудуя правой рукой. Посмотрев вперед, он стал еще мрачнее. Глянув туда же, я не увидел ничего опасного. Но прислушавшись, я услыхал шум. Пороги!
Свенд уже орудовал шестом, но никак не мог достать до дна. Я попытался сделать это своим шестом и смог зацепить дно. От толчка я его едва не выронил. Свенд бросил свой шест и отобрал мой. Он хорошенько оттолкнулся от дна, но вместо того, чтобы приблизиться к берегу, как нам того хотелось, плот крутанулся и мы чуть не попадали в воду. Скаля зубы и шепча ругательства, бородач стал осторожнее отталкивать плот. Понемногу, то и дело перебегая по крутящемуся плоту, он стал приближать его к берегу.
Но мы не успели. Полоса пенящейся воды подхватила плот и закрутила так, что мы едва могли удерживаться на нем. Вдруг плот чувствительно вздрогнул, а в следующий момент разломился пополам. Мы свалились в воду, стремнина захватила нас и потащила вглубь. В последний миг схватившись за веревку, болтающейся на одной из половинок, я скрылся под водой. Некоторое время ледяное течение тащило меня по дну, ударяя о камни, после одного особо чувствительного удара из меня выбило весь воздух и я порядком хлебнул воды. Но тут плот, а вернее его остаток, дернулся, и меня, как пробку от шампанского, выбросило наверх. Вдохнув воздуха и закашлявшись, я затрепыхал всеми конечностями. Боролся я недолго. Течением меня выбросило на большой камень, отшибший мне, казалось, все ребра. Кряхтя и откашливаясь, я забрался на него и огляделся. Свенд нашелся чуть ниже по течению и сейчас тоже взбирался на торчащий из воды валун. Увидев меня, он что-то крикнул, замахал руками в сторону ближайшего берега и запрыгал по камням как по кочкам, подавая мне пример.
Едва не упав раза два, и все-таки растревожив рану, я выбрался на берег. Дотащившись до берега, я плюхнулся на ближайшую каменюку и, стуча зубами от холода, стал снимать и отжимать мокрую одежду. Свенд не был таким беспечным. Едва подойдя, он тут же дернул меня на подъем. Как-то сразу вспомнив, что именно на этой стороне реки нас совсем недавно преследовали, я поднял свою пятую точку и мы отправились дальше.
Намывной песочный берег скоро кончился, русло реки дальше было сжато скалистыми берегами, и нам пришлось карабкаться наверх. Не меньше часа потратив на восхождение, мы выбрались наверх. Тут даже здоровяк Свенд сдался - некоторое время просто лежал на снегу, отдыхая. Моя рана стала кровоточить и ныть. Плохо дело! Я поёжился. Здесь, на обрыве, здорово прохватывал ветер. Ко всему еще и пошел снег. Добредя до Свенда, я помог ему подняться, едва не упав сам. Должно быть, жалкое зрелище мы из себя представляли! Свенд устало что-то буркнул, указывая на темнеющее впереди пятно. Держась за друг дружку, мы двинулись в указанном направлении и скоро вышли к небольшой рощице. Здесь было поспокойнее. Еще не совсем облетевшая листва деревьев не давала здесь разгуляться ветру. Среди рощи мы нашли нагромождение огромных валунов, среди которых по молчаливому согласию решили сделать убежище. Свенд дал мне один нож из своего пояса и знаками дал понять, чтобы я не отходил далеко. Сам он, сильно хромая, пошел к поваленной ветром сухой лесине, и стал рубить ее на дрова захваченным из избушки топориком. Я тем временем нарезал палок и веток для укрытия. Не успел я закончить, как увидел Свенда, торопливо ковыляющего ко мне. В руках у него было по ножу и он часто оглядывался.