Тропою разведчиков
Шрифт:
— Сохранился, — бросил Петр Сергеевич. — А ведь семнадцать лет прошло. И резать было трудно — лезвие поломалось.
— Это вы вырезали, Петр Сергеевич?
— Я. Оставлял условный знак товарищам.
Юра умолк, взглянув на задумчивое лицо Петра Сергеевича. Он невольно подумал: сколько разных событий происходило в годы войны на тропе, по которой они шли!
Точно угадав его мысли, Запольский сказал:
— Эту дорогу мы тогда называли тропой разведчиков. Ведет она к Красному Камню — местности, которая в годы войны была узлом связи партизанских отрядов южного соединения. Связные
Путешественники вышли на чудесную площадку. Далеко внизу была видна Ялтинская бухта и берег до самого Ай-Тодорского мыса. Как два могучих стража, охраняющих полукруг побережья, высились с одной и другой его стороны горы Кошка и Медведь. На синем небе четко рисовались зубцы Ай-Петри.
Наташа замерла от восторга. Умолкли и мальчики. Даже неугомонный Женя Андрющенко, опершись на кирку, молчал, вглядываясь в сияющую даль.
Решено было сделать привал.
Как приятно после утомительного перехода растянуться в тени на траве! В лесу было тихо, деревья замерли под палящими лучами солнца — ни ветка, ни лист не шелохнется.
— Глядите, ребята, — раздался голос Наташи, — деревья будто куда-то смотрят и думают. В горах все оживает. Даже камни точно не камни, а какие-то таинственные существа.
Толей презрительно хмыкнул, но, встретив взгляд Юры, промолчал.
— А Медведь-гора! Смотрите — никак не напьется…
Наташа указала на далекий четкий силуэт скалы у моря, напоминавшей склоненного к воде медведя.
— Ребята, а вы слышали легенду о Медведь-горе? — вдруг спросила она. — Мне ее вчера папа рассказал.
— Я слышал. Но ты напомни. Самое время для легенд. — Марк удобнее устроился на траве, приготовившись слушать.
— Давно-давно возле Гурзуфа жило много медведей, — начала тоном опытной сказочницы Наташа. — Был у них вожак, свирепый и сильный. Когда вечером ходил он к водопою, все мелкое зверье старалось спрятаться подальше. Знали, что пощады вожак никому не даст. Все боялись угрюмого медведя, даже его собственное племя.
Однажды встретил медведь в лесу совсем маленькую девочку с синими глазами и светлыми волосами. Видно, была она из далекой северной страны. А как попала в лес — неизвестно.
Девочка ничуть не испугалась медведя. Наоборот, засмеялась от радости, увидев огромного зверя, и ласково погладила его морду. С той поры они не разлучались. Когда звери уходили на охоту, девочка варила им обед, а когда возвращались — пела веселые песенки и танцевала легко, точно паутинка.
Горячо полюбил медведь свою маленькую воспитанницу. Он боялся потерять ее, поэтому поселил в пещере и строго-настрого приказал никуда не отлучаться без его ведома.
Время шло, и выросла девочка замечательной красавицей. Иногда, когда надолго уходили медведи, становилось ей скучно. Выходила красавица на берег и пела там свои песни, да так хорошо, что рыбы целыми стаями приплывали слушать ее. Как-то раз прибило к берегу старый, изломанный бурей челн. Наверное, долго носился он по волнам. А в челне лежал юноша с бледным, окровавленным лицом. Девушка подумала, что он мертв, и горько заплакала. Но, когда слезы упали юноше на лицо, он открыл большие темные
Близилась ночь. Скоро должны были вернуться медведи.
Девушка знала, что старый вожак ненавидит людей. Ей стало страшно, и она спрятала человека и лодку в небольшой пещере. С тех пор каждый день навещала она юношу, приносила ему еду и прозрачную воду из родника. Они полюбили друг друга.
Юноша вскоре поправился и стал просить свою спасительницу бежать с ним.
Починили они вместе лодку и, выбрав удобное время, когда старый вожак был в отлучке, сели в суденышко и поплыли по морю в далекий край.
В этот день почему-то ныло сердце у старого медведя. Вернулся он домой с полдороги. Приходит в пещеру — нет там девушки-красавицы. Кинулся медведь на берег. Видит, вдаль уплывает лодка под парусами. Яростно заревел медведь, подбежал к морю и стал жадно глотать воду. Решил выпить море до дна, чтобы не дать скрыться девушке. Только не убавлялось море. Взглянул медведь на горизонт, а там уж и парусов не видно. Окаменел с горя вожак. С тех пор и стоит скалой. Все пьет и не может выпить моря…
— А жалко медведя! — вдруг сказал Женя. — Зачем она его бросила…
— Пусть не верит девчонкам! — пробурчал Митя.
Общий хохот был ему ответом.
Петр Сергеевич взглянул на часы. Предстоял большой переход — пора было отправляться в путь.
Всё выше в горы поднимались путешественники. Воздух здесь был особенно чист и прозрачен. Жара спадала, в тени стало даже прохладно.
— Правда ли, что весь Крым и даже горы были когда-то под водой? Что здесь, где мы идем, было море? Что-то не верится, — спросил Марка Митя Сорокин.
— Мало, что тебе не верится, а это правда. Ученые даже и сейчас находят на Ай-Петри раковины, окаменевших крабов и другие дары моря.
— А как называются во-он те горы? — Наташа указала вдаль.
Ребята промолчали. Кругом, в голубоватой дымке летнего дня, виднелось множество горных гряд, хребтов, вершин. Разве запомнишь все их названия!
— В той стороне — горы Орлиный Залет и Ат-Баш, — ответил Петр Сергеевич. — Когда-то осенью сорок первого года случилось мне с группой больных и раненых спускаться с горы Ат-Баш к морю. Было это еще в первые месяцы нашей партизанской жизни. Вон там вьется тропа, по которой мы шли, — показал рукой Петр Сергеевич. — Ох, каким долгим и утомительным казался тогда этот путь! Кругом были враги. Трое суток длился наш переход.
— А зачем же было вести раненых к морю? — заинтересовался Женя.
— К берегу должна была подойти подводная лодка, чтобы переправить их в тыл. Наш командир заранее договорился об этом по рации с командованием флота. Этот поход чуть не закончился катастрофой. Если бы не один человек…
Запольский умолк.
— Вы нам об этом расскажете? — спросила дрогнувшим голосом Наташа.
— Вечером, на привале. А сейчас не будем задерживаться.
Тропа вилась по краю горного плато над скрытым за деревьями обрывом. Петр Сергеевич предупредил ребят, чтобы никто не подходил к краю обрыва. Высота была такая, что падение грозило неминуемой гибелью. Под крутым каменистым обрывом виднелось начало ущелья Уч-Кош; отсюда речка Быстрая казалась небольшим ручьем.