Тропою волка
Шрифт:
Сульг бросил быстрый взгляд на Амалиита, но по его лицу было трудно что-либо прочесть.
— Я — воин. Я предпочитаю убивать при помощи оружия. К тому же... — Он вспомнил отравленный клинок агрха и Фиренца, который исцелил его от мести зачарованного меча. — Существуют такие яды, против которых бессильно человеческое искусство.
Настоятель проницательно взглянул на него.
— Есть, — подтвердил он. — Но встречаешься с ними не часто, правда? Человеческое искусство тут и правда бессильно, так что надо до конца дней своих благодарить небо за то, что в момент такой встречи приходит помощь от тех, кто облечен гораздо
Сульг замер. Некоторое время он переваривал слова, услышанные от настоятеля. Амалиин же как ни в чем не бывало неспешно брел по дворику, шаркая башмаками и кивая проходившим мимо монахам. Из маленькой трапезной показался Азах и помчался по лестнице, ведущей на второй этаж, в оружейную. Из открытой двери трапезной пахло свежим хлебом, но Сульг внезапно почувствовал, что от беседы с настоятелем аппетит у него пропал совершенно. Он, пожалуй, впервые задался вопросом, что известно о них этому старому сарамиту? Амалиин никогда не интересовался, откуда в Ашуре появились норлоки, чем они занимаются, покидая стены монастыря, и впервые Сульгу внезапно пришла в голову совершенно неожиданная мысль: возможно, старый сарамит не интересовался этим как раз потому, что и так знал о них все, что считал нужным? Он задумался, пытаясь оформить свои предположения в слова: Сульг предпочитал не задавать вопросы напрямую, но Амалиин счел беседу законченной.
— Наше паломничество начнется завтра с восходом солнца, — произнес он, останавливаясь посреди двора. — Но выехать лучше немного пораньше, чтобы встретить рассвет в пути.
Он поглядел в лицо собеседника и еле заметно улыбнулся.
— До завтра, Сульг, — сказал он и ушел, оставив норлока стоять посреди двора.
Казалось, время на равнинах Ашуры течет по каким-то своим, неведомым законам. Иногда оно летело быстрее весеннего ветра, и времена года мелькали, едва успевая сменять друг друга, а иной раз тянулось медленно и неторопливо, и зима или осень с большой неохотой покидали эту северную землю.
Лето в этом году выдалось в Ашуре странное: теплое, ласковое, почти без дождей. С началом теплых дней норлоки перевели через перевал два каравана, неделю отсыпались в Руноне, потом навестили монахов-сарамитов — подходило время паломничества к их каменным богам, а тут и белл Беренгер снова дал о себе знать: прислал весточку, что хотел бы перетолковать о следующем заказе и что его человек ждет их в Лутаке на четвертый день от полнолуния. Сульг выждал после оговоренного срока еще несколько дней, чтобы не быть особенно пунктуальным: не хотел, чтоб белл Беренгер решил, будто они так уж заинтересованы в его предложении, и норлоки двинулись в Лутаку. На самом деле заказ купца подоспел очень даже кстати: Сульг, погруженный в собственные невеселые мысли, прекрасно это понимал.
Информаторы норлоков в последнее время утверждали в один голос: Совет Шести наконец-то вспомнил о существовании северной провинции и, судя по всему, намерен объявить Ашуру своей землей и железной рукой навести здесь порядок. В крупных населенных пунктах скоро появятся воинские гарнизоны, и ни агрхи, ни хетхи не смогут больше безнаказанно шнырять по земле. Граница станет охраняться, построят наконец хорошие дороги, добавят почтовых станций, а, самое главное, в Руноне сядет Наместник Ашуры, назначенный Белым Дворцом. Приезда
Сульг хмуро оглядел цветущую равнину. Гудели пчелы, торопясь собрать с цветов душистую дань, высоко в небе звенел жаворонок, радуясь солнечному дню.
Сульг подавил вздох, прикусив губу. Если все это правда, то скоро, очень скоро из Ашуры придется убираться. Наместник Дворца, кто бы он ни был, не потерпит, чтоб по его земле шлялся отряд вооруженных норлоков. Тем более что приказ об их уничтожении все еще оставался в силе.
Сульг глянул на перевал: высокие горы сверкали снежными вершинами. «Далеко ляжет наш путь, — подумал он. — Все дальше и дальше от Доршаты».
Гнедой мотнул головой, точно соглашаясь с мыслями хозяина, и Сульг невесело усмехнулся. Через два дня они будут в Лутаке, через неделю выйдут встречать караван, который готовится к отправке по другую сторону гор. Деньги, которые им уплатит белл Беренгер, в чужой стране будут нелишними.
А может быть, еще есть время. Может, и не стоит торопиться покидать Ашуру, мало ли какие слухи ходят в последнее время по этой земле.
Норлоки вброд перешли неширокую реку и направили лошадей дальше по высокому обрывистому берегу, стараясь держаться возле леса.
Внизу, между пологими зелеными холмами, возле тракта раскинулось большое селение. Несколько лет назад агрхи почти полностью сожгли его, но люди вновь отстроили свои дома. «Вот кто с нетерпением ждет приезда Наместника, — продолжал думать Сульг, — ведь для них это означает, что на земле наконец-то наступят мир и покой».
Тирк ехал рядом, вид у него был озабоченный, но размышлял он явно не о скором приезде Наместника. Время от времени он возводил глаза к небу, сосредоточенно шевеля губами, точно стараясь пересчитатъ маленькие облачка, неподвижно висевшие в высоком небе.
— Ну и что? — не удержался Сульг. — Сколько их?
— Кого?
— Ты разве не облака считаешь?
Тирк досадливо отмахнулся.
— Делать мне больше нечего! Я считаю деньги в кармане достопочтенного белл Беренгера. Это гораздо интереснее.
Илам оживился и подъехал поближе:
— Это хорошо! Это и вправду интереснее! Ты уж постарайся выдоить из этого скупого бурдюка побольше, когда станешь с ним договариваться о цене! Ха! Ты видел его дом в Лутаке?! Похоже, у него денег куры не клюют! На легальных караванах он бы так не разбогател! Мы — его золотая жила. А может, даже бриллиантовая. Тяни с него больше!
— Над этим я сейчас и думаю, — пояснил Тирк. — Сочиняю речь, подыскиваю убедительные аргументы. — Он покосился на Илама. — Это тебе не кулаками махать, ясно? Когда дело касается разговора о деньгах, нельзя полагаться только на вдохновение. Тут нужен основательный подход.
Кейси захохотал. Илам покосился на Тирка с уважением.
— Это не человек, а кремень, — продолжал тот. — Чем богаче становится, тем труднее расстается с деньгами. А в последнее время, мне кажется, он стал воспринимать нашу работу как увеселительную прогулку по горам. Не удивлюсь, если он скоро решит, что мы должны водить его караваны бесплатно, из любви к свежему горному воздуху. Если и дальше дело так пойдет, придется потерять как-нибудь один из его караванов в ущелье, чтобы привести этого скупердяя в чувство. Слышишь, Сульг?