Тропы Песен
Шрифт:
Мы поговорили о деле Лосона, которое слушалось в суде Алис. Лосон был дальнобойщиком. Когда он, явно пьяный, зашел в бар при мотеле где-то на Равнине, хозяйка отказалась продавать ему спиртное. Тогда он снова вышел на свет палящего полуденного солнца, отцепил трейлер, а через двадцать минут на скорости 50 км в час въехал в тот самый бар, убив пятерых посетителей и ранив еще двадцать человек.
После этого происшествия Лосон скрылся в буше, а когда его разыскали, он утверждал, что ничего не помнит.
— Вы ему верите? — спросил я.
— Верю ли? Конечно верю! Мистер Лосон — человек очень
— Под какими именно?
— Под амфетаминами, бедняжка! Он пять дней глаз не смыкал. Ведь все дальнобойщики, все до одного, буквально сидят на амфетаминах! Суют их в рот, как конфетки! Раз, два, три, четыре, пять, и — уууу! — только их и видели. Неудивительно, что он был слегка обторчанный.
— А в суде об этом говорилось?
— О пяти днях без сна — да, об амфетаминах — нет.
— Почему же?
— Немыслимо! Затрагивать тему амфетаминов и грузоперевозок? Просто недопустимо! Представьте себе — начнется расследование. Ведь амфетамины — ответ Австралии на эти необъятные просторы. Без них страна просто заглохнет.
— Непостижимая страна, — сказал я.
— Да.
— Непостижимее, чем Америка.
— Конечно! — согласился барристер. — Америка же молодая! Молодая, невинная и жестокая. А эта страна — старая. Старая глыба! Вот в чем разница. Старая, усталая и мудрая. И всепоглощающая! Что бы на нее ни проливалось — всё всасывается.
Он махнул тонкой белой рукой в сторону здоровых, загорелых людей на лужайке.
— Поглядите на них! — сказал он. — Им кажется, что они молоды. Ничего подобного! Они старики. Они уже родились стариками!
— Только не Аркадий, — возразил я. — Аркадий совсем не кажется мне стариком.
— Арк — исключение, — согласился барристер. — Мне кажется, Арк вообще откуда-то с неба свалился. Но все остальные — старики, — продолжал он. — Вы когда-нибудь обращали внимание на веки молодых людей в этой стране? Это старческие веки. Ты будишь их — и они глядят на тебя испуганной ланью — на мгновенье! А потом снова становятся стариками.
— Может, дело в свете? — предположил я. — В Австралии солнце светит так ярко, что люди тоскуют по темноте.
— Арк говорил мне, что у вас множество интересных теорий относительно многих вещей. Я бы с удовольствием их послушал, но сегодня я слишком устал.
— Я тоже.
— Хотя это не значит, что у меня самого нет кое-каких собственных домашних теорий. Потому-то, наверное, я здесь.
— Я уже задавал себе этот вопрос.
— Какой вопрос?
— Что вы здесь делаете.
— Я сам себе все время задаю его, друг мой! Всякий раз, как чищу зубы, я спрашиваю себя об этом. Но что бы я делал в Лондоне? Устраивал бы жеманные вечеринки? Жил бы в уютной квартирке? Нет. Нет. Это совсем мне не подходит.
— Но почему вы именно здесь?
— Мне здесь нравится, — проговорил он задумчиво. — Тут отрешенность. Вы понимаете, о чем я?
— Думаю, что да.
— Отличное место для сумчатых, но только не для человека. Я про здешнюю землю. Люди здесь вытворяют самые неожиданные вещи. Вы не слышали историю про девушку-немку и велосипед?
— Нет.
— Очень
— Жуть какая!
— Нет! — Он покачал головой. — Примирение! Растворение без остатка! Это тоже часть моей маленькой теории насчет Австралии. Но сейчас я вас не буду ею утомлять, потому что я в самом деле страшно устал, и мне уже давно пора в кровать.
— Мне тоже, — сказал я и поднялся со стула.
— Да сядьте же вы! — сказал он. — Почему вы, помы, всегда так торопитесь?
Он отпил вина. Мы еще минуту или две посидели в тишине, а потом он мечтательно произнес:
— Да, здесь приятно затеряться. Затеряться в Австралии… Здесь чувствуешь себя в безопасности. Он вскочил на ноги.
— Вот теперь, — сказал он, — мне и вправду пора! Очень приятно было с вами побеседовать, надеюсь, мы когда-нибудь побеседуем еще. Спокойной ночи!
Он зашагал к садовым воротам, всем кивая по пути и всем желая: «Спокойной ночи!»
Я снова подошел к Аркадию и Мэриан.
— Ну, как тебе Хьюи? — спросил он.
— Большой чудак!
— Чертовски хороший барристер, — ответил Аркадий. — Весь суд на нем держится.
— Ну, я, пожалуй, пойду, — сказал я. — Ты оставайся. Я загляну завтра в контору.
— Нет, не уходи, — сказал он. — Тут есть один человек, с которым я хочу тебя познакомить.
— Что за человек?
— Дэн Флинн. — Он показал на бородатого аборигена.
— Тот самый отец Флинн?
— Он самый, — подтвердил Аркадий. — Ты о нем слышал?
— Да, — сказал я.
— От кого?
— От одного ирландца, отца Теренса.
— Никогда про такого не слышал.
— Неудивительно, — ответил я. — Он отшельник. Он советовал мне поглядеть на Флинна.
Аркадий запрокинул голову и рассмеялся.
— Все хотят поглядеть на отца Дэна, — сказал он. Пока не получают от ворот поворот. Если ты ему понравишься, то узнаешь много интересного. Если нет… ты сам поймешь.
— Да, — сказал я. — Я слышал, у него характер не сахар.
11
Пожалуй, никогда еще миссионерская деятельность католической церкви в Австралии не страдала от таких тяжелых случаев, как случай отца Флинна.
Он был найденышем: неизвестная мать подкинула его к дверям магазина одного ирландца в Фицрой-Кроссинге. В шестилетнем возрасте его отправили в бенедиктинскую миссию в Сигнет-Бэй, где он отказывался играть с другими чернокожими ребятишками, научился прислуживать на мессе и завел привычку с мягким набожным выговором задавать вопросы по догматам. Однажды он без запинки отбарабанил имена всех пап, от Святого Петра до Пия XII. Святые отцы усмотрели в этом доказательство его тяги к Христу.