Тропы Подземья
Шрифт:
У магистра не было лица. Вместо него виднелась стальная воронья маска с пылавшими потусторонним голубым светом. То же сияние струилось и из всех щелей — маска была словно составлена из множества мелких стальных частей, и в местах их стыка иногда можно было увидеть ту же призрачную лазурь.
На голове у стального ворона, как я про себя окрестил эту жуть, была чёрная шляпа, с темно-серыми от грязи узорами.
Костюм ворона отливал тёмно-лиловым, в цвет магии проклятого божества. Будучи грязным, изрядно помятым и несколько бесформенным, он не давал никакого представления о фигуре
Единственное живое, что присутствовало в этом создании, были его руки. Иссиня-серые, с длинными чёрными когтями в цвет угольным слипшимся сальным волосам, выбивавшимся из поднятого лилового воротника. Я бы назвал их руками покойника, вот только они весьма активно жали на многочисленные кнопки устройства перед ним — того самого медного куба.
Сайрис замедлил движение, но продолжал хранить молчания, словно бы чего-то ждал.
— Куда летишь, воронёнок? — в четвёртый раз задал вопрос стальной ворон.
— Воронам место над небом, учитель, — ответил человек, встав на одно колено и прижав правую руку согнутую в локте к левому плечу.
Судя по всему, это было нечто вроде кодовой фразы, и я был очень удивлен, что мне позволили её услышать. Особенно если учесть, что следующим своим действием стальной ворон указал на меня, и ткнул пальцем в дальний темный угол, неподалеку от колодца.
А затем когтистая лапа нажала на следующую кнопку, и руки чудовища озарило бирюзовое сияние. Послышался скрежет и немногочисленные медные и стальные устройства ожили, поднимая несколько квадратных и прямоугольных пластин.
Застыв от любопытства, я едва не заставил ворона повторять мне свой молчаливый приказ, и наверняка это имело бы для меня целый ряд неприятных последствий. Но я был отчасти вознагражден, если можно назвать наградой ещё большее чувство обреченности относительно судьбы моего народа. Хуже быть не может, да? Ха! Ха-ха. Ха…
На глаза наворачивались предательские слезы, а руки тянулись к Равноденствию. Жаль, что сейчас нежелательно ни то, ни другое.
Несколько шагов в тусклом свете бирюзы от экранов, лазури камней и слабых лампочек с тёплым белесым янтарным свечением в указанную стальным чудовищем сторону. Глупые вороны настолько недооценивают нас, что не осознают — я всё равно буду слышать их в любом уголке этого места. Но увиденное на экранах настолько поразило меня, что я не сразу опомнился и прислушался к разговору:
— …бить всех посланников иных древних рас.
Даже обрывка фразы достаточно, чтобы понять — первым делом Сайрис передал все слова моей прабабушки этому монстру. Ожидаемо, но все равно неприятно. Хотя едва ли о существовании Айрэсдарк и её убежища кто-то не знал. Среди сиин это тайна, но не очень большая, а страх перед воронами и так делает каждого третьего жителя Геотермы потенциальным доносчиком.
— Вот как? Чтож, это хорошая просьба. Я не против, если ты займёшься и этим, человек. И ты получишь то, что желаешь. Но не забывай, что основная твоя задача — смерть моей сестры.
— Да, учитель.
— А теперь подойди, и прими новую силу, что позволит тебе выполнить обе миссии, человек.
Следом
Я настолько погрузился в звуки у себя за спиной, что едва не упал, угодив рукой на нечто мягкое и теплое.
— М-мию нарэ? — послышался тихий и неуверенный шепот.
— Мию нари, — машинально ответил я, отдергивая руку и отползая чуть назад. — Ты кто?
В тусклом бирюзово-лазурном свете, исходящем из колодца снизу, сидела девушка сиин, сжимая коротенькую выгнутую дощечку с длинными изогнутыми металлическими пластинами.
— Хъёнистин, — ответила она ещё тише, хотя это казалось уже почти невозможным для голосовых связок. — жрица-мастер кальмину.
Девушка сильнее сжала инструмент, отчего тот жалобно заскрипел. Показалось, словно бы я уже где-то видел подобный жест, и, поскольку среди моих знакомых таких жриц точно не числилось, я предположил единственный возможный вариант:
— Ты одна из двенадцати, игравших музыку на вороньем ужине?
Хьёна от моих слов окончательно утратила способности к общению и вжалась в камень, словно пыталась с ним слиться. Я мысленно выругался на свою глупость. Следовало предположить, что такое воспоминание ей точно не на пользу. Кто вообще может спокойно смотреть на смерть сородичей?
Но девушка меня удивила, собравшись с духом и произнеся новые слова:
— Ты очень храбрый — вспомнила она меня. — Удалось вытащить брата?
— Да.
— Это хорошо, — кивнула жрица и снова уставилась в пол.
— Эй. Что вороны сделали с тобой?
— Ничего. Они просто не дают мне играть, пока не придет время их кормежки.
— И… всё?
— И ещё здесь нет звуков. Совсем. Только иногда поют молнии в проводах. Шш-шш. Так тихо-тихо. А иногда как зазвенят! Но так они редко делают. Вороны не любят, когда их лампы поют.
Хм. Снаружи этого странного помещения с куском Подземья и колодцем, звуки точно были и в изобилии. Их просто не могло не быть. А вот расфокусированный и потерянный взгляд сиинки пугал. Очень надеюсь, что такое состояние она искала сама, а не получила насильно от воронов. Зная склонность нашего народа бежать от реальности, оба варианта вполне возможны.
При этом девушка по имени Хьёна была действительно прекрасна. Даже милая арфистка с Мекану не могла сравниться со жрицей.
— Скажи что-то ещё. Хочу слышать звук.
Отвечать не пришлось. Звук пришёл сам, вместе с медной цепью, опущенной в колодец. Вверх она тоже уходила неизвестно куда. Не то, чтобы она скрипела — напротив, вороны хорошо следили за механизмом, смазывая и не позволяя издавать скрип. Но для чутких ушей сиин и этого было достаточно.
Я бросил взгляд на изрезанные пальцы жрицы. Такие ранения были не редкостью для тех, кто часто играет на кальмину. При сильном нажатии во время особенно сложных мелодий такое порой случается. Но чтобы так много, и при том, что ей не дозволяется играть каждый день..