Тропы Подземья
Шрифт:
Кикимора, уровень 132, Хранитель запретных болот.
— Вы идиоты. Кто додумался шуметь над Тихим морем?
Сказано это было яростно, гневно, непримеримо и… шепотом.
— Он еще не мертв? — так же шепотом спросил я.
— Не знаю, — призналась Мора. — И стоило оно того?
— Лута нет? — спросил самое для него важное ворон, тут же снова хватаясь за голову. — А-ай!
— Глупец. Я думала ты знаешь, куда идешь, — прошептала болотница.
— Где-то в сердце заброшенной вороньей крепости неназываемый бог
— Именно, — подтвердила Кикимора. — Не нарушай Их покой.
— Но это же не сердце крепости. Нам до него еще черт знает сколько! Ай-й..
— Слышал бы ты, какие легенды по Подземью обо мне ходят, — послышалась насмешка из под разодранного куска ткани.
— Это духи древних ворон? — я не сдержал любопытство, но в отличии от Сайриса сразу принял новые правила и не стал повышать голос.
— Лучше скажи, нам так теперь все время шептаться? — перебил меня пустотник.
— Нет, но мне не ведомы все правила этих мест.
— А какие знаешь?
Мора ненадолго замолчала, скрывшись под одеялом, словно черепаха в свой панцирь.
— Давайте уходить отсюда. Расскажу по дороге. Похоже, перерожденный еще не мертво и даже сейчас за нами следит.
Тысячи лет назад, когда миром правили познавшие ужасы бога-чудовища сорамин, средняя из дочерей Смерти основала орден, поклявшийся любой ценой уничтожить владычицу Пустоты.
Здесь хозяйка Тишины потерпела свое первое поражение и была впервые названа богом-неудачником. Позднее, она воссоздавала свой орден каждый раз, и каждый раз снова терпела поражение.
Дети ворона, что уверовали в проигравшего бога сошли с ума, едва увидели в своей крепости лик Неназываемой. Повинуясь Ее воле, они обратили свое оружие друг против друга, принявшись убивать братьев своих и всех, кто был им дорог. Но вскоре они позавидовали убитым. Выжившим в чудовищной бойне бездушное божество, вдоволь насытившись болью и смертью, вернула помраченный разум. То была не милость — божеству, чье имя навеки проклято и стерто из мира незнакомо понятие сострадания. То была лишь подготовка к десерту.
Осознав, что они натворили собственными руками, мучимые невыносимым чувством вины и боли утраты, выжившие вороны убили себя. Но даже тогда они не обрели покой. Муки совести сорамин были столь велики, что не позволили им обрести покой. Ненависть к самим себе обратилась ненавистью ко всему миру, что позволил родиться и существовать абсолютному злу.
Говорят, в ненависти своей они переродились чудовищами. Служение Тишине обратилось злобой ко всему, что способно издавать звук. Желание защитить мир подменилось жаждой уничтожать все живое, а тела утративших свою сущность сорами переродились из плоти, став частью Подземья.
— Вот и все, что я знаю, — завершила свой рассказ Мора.
—
— Напоминает почти любую историю о боге-чудовище, — равнодушно поправила меня болотница.
— Значит, будем шептаться, — нехотя согласился ворон. — Я манал обниматься с такими товарищами.
Будто издеваясь над нами, вагонетка Сайриса тронулась с громким противным скрипом. Повезло ей, что медные устройства в принципе не имеют нервной системы и не могут чувствовать боль.
В этот момент с нашего транспорта упал небольшой медный лист, повалившийся рядом на остатки мягкого гнезда ложных скатов. Мы втроем синхронно выдохнули, когда поняли, что грохота не будет, после чего ворон шепотом поделился наблюдением:
— Вещам звук просаживает прочность.
— Я смогу помочь вам так еще максимум пару раз, — добавила Мора
— Ты себе помогаешь, — возмутился Сай. — Оно бы и тебя порвало.
— После этого моего превосходства в уровне будет недостаточно, чтобы быстро создать печать трясины. Мои желания здесь не при чем, ворон.
Шепчущий голос Кикиморы был почти нормальным.
Море Тишины — удивительное место. Мы медленно плыли высоко над ним, иногда поднимаясь к далеким сводам пещеры, где монорельс крепился к камню, или опускаясь так, что казалось, будто бы кроме едва заметной медной ветви и нашей летающей комнатки более нет ничего. Похожее ощущение у меня было на первой станции, когда мы только начали идти воздушной вороньей тропой.
На бесконечной воде внизу не было волн и едва угадывался запах. Рыба в воде если и водилась, ни разу никак не подала о себе знать, хотя Сайрис заверил, что в нем полно существ, которые не прочь сами поохотиться на нас. Ходили легенды о существах с уровнями за гранью нашего воображения. Твари с девятисотым уровнем. Бессмертные монстры. Осколки павших богов, слившиеся в чудовищ, способных бросить вызов древним магам.
Древняя битва волшебников — вторая по популярности легенда среди сиин. Бездушным богом пугает своих детей одинаково и ворон, и змей, и свинорылый гверф. Это истории о волшебниках, что свободно ходили между мирами и могуществом своим были равны богам. Конечно, это было так давно, что вполне может оказаться неправдой — еще до безумия бога-чудовища.
Но если легенда правдива, то однажды они вернутся в наш мир, чтобы стать сильнее, сражаясь с такими тварями. Некоторые верят, что существование древних чудовищ нужно как раз для их великого турнира, чтобы стать с их убийством еще сильней.
— Гляди-ка, — тихо произнес Сайрис, осторожно указывая далеко вниз.
— Я отсюда ничего не увижу, ворон, — о том, чтобы просить баф у Моры и речи быть не могло. — Что там?
Обернувшись зверем, я принюхался и прислушался, но не почувствовал ни звука, ни запаха.
— Какая-то мелкая тварь со скрытым уровнем плывет на брюхе дохлой хреновины размером небольшой остров. При жизни у нее точно уровень был не меньше пяти сотен. Ж-жуть. Ох ёб!
Сайрис испуганно пригнулся, а его сердце застучалось так, что в звериной форме я услышал барабанную дробь.