Тропы Подземья
Шрифт:
Я стала отвратна самой себе. Моё грузное неповоротливое тело не могло пошевелиться, а воли едва хватало на то, чтобы сохранять остатки сознания. Мой разум угасал так же, как зародился когда-то много тысяч лет назад. Мысли стали неповоротливы и меня постоянно мучала сонливость. Я все чаще стала себя убеждать, что все вокруг — просто странный и долгий кошмар, и вскоре я вновь буду радоваться солнечному свету. Вместо реальности я смотрела по кругу кусочки своей прежней жизни бурной реки.
Призрачные медузы заставили меня в последний раз побороться, только теперь уже за собственную жизнь и остатки разума. Они всегда вытаскивали
Усохшие гнилые воды стали насыщенней, в них сильней чувствовалось влияние частиц крови, осколков, нашедших во мне свой вечный покой душ. Голоса растворенной во мне крови слышались отчетливо, как никогда прежде. Рядом с моими вялыми, слабыми мыслями, они были подобны огоньку свечи во мраке.
Меня снова спасла магия крови.
Сквозь грязь, тину и пещерный камыш болото выплюнуло из себя Кикимору.
Несколько лет я питалась кровью лягушек и мелкой пещерной живности. Мое новое тело действовало само по себе, когда мысли отказывались возвращаться из прежней жизни. Оно охотилось само по себе, проделывая раз за разом все еще отвратные для прежней меня действия. Догнать, повалить, убить. Выпить кровь.
Я отказывалась думать о реальном мире, уничтожая нападавших не задумываясь и лишь изредка отвлекаясь на призрачные тела медуз, что вели меня дальше и не позволяли упасть и уснуть навек. Разум не желал возвращаться в тело, поэтому медузы начали обманом завлекать мне на дорогу добычу, чтобы Кикимора не умерла от голода. Но даже это с каждым разом им удавалось все хуже.
В один из таких дней, когда идя по кругу из воспоминаний я валялась в трясине, ослабленная от истощения, меня нашла мама. Она заставила меня встать и почти силой поволокла за собой. Ей было плевать, что я смирилась со своей участью. Как бы глупо не звучало, по началу она просто силой заставила меня жить. Насильно вливала пищу и исцелила тело, возвращая часть сил.
А затем Хозяйка Мрака принялась медленно развязывать цепи, коими я обвязала свой разум, не желая примиряться со своим новым телом, грехами и жизнью. Впервые за долгое время я услышала голос разумного.
— Давай, я расскажу тебе историю, маленькая болотная девочка, — начала она. Я как сейчас помню все ее слова, сказанные в тот день. — Когда-то давным-давно треть обитаемого мира нашего великого отца омывала великая река…
То была легенда обо мне самой. Примерно та, с которой я начала свою историю.
С каждым ее словом взбунтовавшаяся память, перепутавшая внутри воспоминания разных времен с моими страхами и снами, становилась на место, а огонек сознания разгорался все ярче.
Не знаю, зачем она спасла меня. Никакой матерью она мне, разумеется, не была, скорее мачехой, а потом и наставницей. Единственным существом, кому я доверяла свою судьбу до встречи с тобой. Но для меня она стала самым близким и родным существом после перерождения в теле Кикиморы.
Ее имя я не имею права произносить вслух. Ты его все равно не услышишь — это доступно лишь тем, кто хоть раз видел ее в бою лично. Но все Подземье зовет ее именем Великая Хозяйка или Хозяйка Мрака. Вторая из стражей Подземья.
Я родилась рекой, мать же научила меня быть двуногим созданием из плоти и крови. Она научила меня говорить вашими словами и жить в вашем обществе. Хотя, она и сама
Заметив мою близость к магии крови, она передала мне частицу воли демиургов, что дарует нам особую силу взамен на защиту путей сюда от готовых вскоре появиться здесь пленников мира-темницы. Великая Хозяйка дала мне новую цель и смысл жизни. Не допустить больше всего того, через что в свое время прошла я сама.
Пока никто из них не проникнет в Подземье, никто не заразиться пустотой, никто не принесет ее в мир под Солнцем, и трагедия не повторится. Так я провела еще несколько лет. Запретное болото имеет лаз во внешний мир, но он хорошо скрыт, неудобен и охраняется монстрами, что делают мой пост скорее символическим.
Так продолжалось бы дальше, не узнай я о том, что другие хранители задумали использовать свою силу и знания, чтобы вновь переписать мир. Используя легенду о возвращении бездушного бога, они хотят вернуть вместе с ней расы древних. Это напрямую не противоречит их клятве миру, хотя по факту является чистой воды предательством.
Прямо сейчас, пока весь мир еще думает, что чудовище мирно спит, Предательство, ее самый любимый аспект, уже сеет семя раздора. При чем среди тех, кто должен сдерживать его пробуждение.
Но я хотела тебе рассказать вовсе не об этом, Лиин.
Забрать у меня новую жизнь, которую я уже успела полюбить всем сердцем, суждено той же, кто однажды уже обманул меня и отнял прежнюю жизнь. Одной из ключевых фигур в этом заговоре будет некая Арахна. Искусственная зверянка, что забрала у меня саму мою суть, обратив в безобразную болотницу. Что правда, она стала не просто паучихой. Она обзавелась легендарным именем, и теперь великий отец называет ее Собиратель Регалий.
Догадываешься, почему?
Источник ее могущества — похищенные имена, титулы и цвета. Моя сделка с Арахной с самого начала был западней, как подстроено было и мое падение в лаву и как она всякий раз отбирала у других то, что ей не принадлежит.
Я осознаю свою слабость перед другими хранителями и не прошу тебя изменить предначертанное теми, кто во много раз могущественнее тебя и меня. Одна забывшая свое имя река не перепишет историю целого мира, потому моя просьба не будет касаться посланников и их миссии. Она намного скромнее, чем у Безумного Ворона и старейшины твоего народа.
Прошу, верни мне мой цвет, Лииндарк’сиин.
Эпилог
Музыка стихла. Хаани и мория, спевшиеся в единой мелодии удивительно гармонировали друг с другом, хотя возможно, эти два инструмента впервые встречались в лиир. Звучание мории показалась мне глубоким и мрачным. В нем мелодичность сочеталась с суровостью, и в исполнении Моры постоянно меняла ритм. Долгие и тяжелые ноты смычкового инструмента, когда фигурка девушки почти замирала, вдруг переходили в стремительный бег, напоминая неспешную реку, пришедшую к крутому спуску. И вот теперь она окончательно замерла, обняв морию.