Тротиловый эквивалент

Пучков Лев Николаевич

Бойцы юстиции на десерт не остались. Переговорили с начальством по рации, попрощались и убыли. Спасибо говорить не стали, а на прощание посмотрели на нас, как на каких-то шарлатанов. Не знаю, как там насчёт их начальника штаба, это уже в компетенции Глебыча... А вот насчёт того, что отношения с уиновским спецназом у нас теперь будут натянутые, — факт.

Бойцы уехали, Лиза выключила магнитофон, в столовой стало тихо... И все заметили, что нет того радостного ажиотажа, который обычно сопутствует удачному окончанию операции без единой жертвы. Лидер

наш был мрачен и смотрел в землю.

— Нам попало? — высказал предположение Петрушин.

— «Нам»? — Иванов пожал плечами. — Вы все сработали на «отлично». Это мне попало.

— А что такое? — озаботился Глебыч. — Лаптев сам сказал — такого зверюгу добыли...

— Спасибо тебе, Глебыч, — Иванов плеснул себе ещё коньячку и поднял стакан. — Ты порой ведёшь себя, как последний обалдуй. Это неоспоримый факт. Но ты у нас самый полезный, как ни крути. И сегодня ты спас меня и Костю.

— Почему только вас? — великодушно присоединился Петрушин. — Меня, Васю и Серёгу — тоже...

— Да вы бы успели удрать, — отмахнулся смущённый Глебыч. — За две минуты до Садового бы добежали!

— Ну, это как сказать...

— Короче, это всё лирика, — завершился Иванов. — Глебыч сегодня нас спас — это факт, без всяких высоких фраз. Предлагаю тост за самого полезного в мире Глебыча.

— За самого лучшего в мире Карлсона, который живёт в объединённой группировке, — добавил Вася, пихая свой стакан с двадцатью граммами в общую кучу. — Точнее, в первом модуле команды номер девять.

Подняли, стукнулись, посмотрели внимательно на порозовевшую от смущения щетинистую макушку Глебыча. Да, хорошо, когда такой товарищ рядом в нужный момент...

— Не, это понятно... — Глебыч принял полстакана не поморщившись, в один глоток (это, между прочим, не всякому дано — попробуйте сами!), плеснул ещё столько же и постарался отвлечь общее внимание от своей скромной персоны:

— Так что там у нас не срослось? Это насчёт Аюба?

— Угу, — кивнул Иванов. — Чего и следовало ожидать. В общем, Аюба нам не спишут. Ни при каких обстоятельствах. Это мне дали понять сразу, в начале разговора, и довольно жёстко...

Вот такие дела, дорогие мои. Это вовсе не неожиданный поворот событий, ситуацию можно было просчитать ещё у котлована, сидючи в джипе. Вопрос лишь в том, что это сейчас мы можем сторонне рассуждать, а в тот момент всем очень хотелось жить. И полковник наверняка отдал бы в тот момент хоть двести сорок Аюбов, если бы они у него были. А теперь за это придётся отвечать.

Помните, наверное, кино: у вас там в Питере сидит в СИЗО один наш моджахед, а у нас есть ваш сотрудник низшего звена. Давайте меняться? Давайте.

Следующий кадр: моджахед стоит на полевой дороге и разминает освобождённые от наручников запястья. Смена ракурса: сотрудники отвязывают от дерева измождённого коллегу с запёкшимися губами. Всё, обмен состоялся.

Это кино. В реалии всё намного сложнее. Нетрудно менять труп на труп. Это вполне по силам обеим сторонам на местном уровне. Или пару трупов «духов» на нашего

пленного — если есть такое предложение от противной стороны. Можно втихаря, чтобы высокое начальство не пронюхало, пойти на риск и поменять на пленного недавно пойманного и пока что не зарегистрированного «духа». Это уже произвол, нарушение законов (вы его при поимке должны доставить куда следует и сразу оформить, держать у себя в зиндане просто не имеете права). Но это частенько проходит.

Оформленного «духа», даже если это просто боец из низшей иерархии, менять на местном уровне уже невозможно. Для этого либо придётся обратиться по вертикали до самых верхов ведомства, либо в сговоре с органом надзора организовать имитацию побега из под стражи. Верхи очень неохотно принимают на себя ответственность за такого рода мероприятия, потому что они глубоко незаконны. Совершая обмен, вы вступаете в отношения не с официально признанной воюющей стороной (напомню, у нас войны нет — это контртеррористическая операция длиной в десять лет), а с преступниками, и любые ваши действия на этом поприще по определению преступны. Поэтому верхи предпочитают, чтобы вы сами, на месте, решали такие щекотливые вопросы. И — спасибо огромное! — закрывают на это глаза, поскольку понимают, что такие вопросы всё же время от времени возникают и никуда от них не деться.

Но уж если у вас там, на месте, что-то не заладится (та же самая имитация побега), «разгребаться» будете сами, по полной программе и всей строгости российских законов.

Это всё касается простого «оформленного» моджахеда низшего звена. А теперь напомню: в нашем случае речь идёт даже не о среднем звене или, бери выше, — полевом командире. Мы отпустили товарища, которым занимаются Генпрокуратура и Главное управление ФСБ. Который своими руками убил полсотни человек, проходит вторым фигурантом в разработке «Чёрная вдова» и лично, подчеркну — лично! — организовал взрыв Дома правительства в Грозном в декабре прошлого года.

А самое приятное: нам ведь этого никто не поручал, об этом даже речи не шло! Аюба нам выдали под расписку, как наживку, под честное слово Иванова, который заверил руководство, что операция пройдёт без сучка и задоринки.

Короче, не будем плакаться попусту, скажем проще: не простят. Тут не только погоны долой да поганой метлой из войск — можно ведь и под статью угодить...

— Но ведь представитель подтвердил правомочность передачи? — уточнил Серёга, имея в виду радиообмен бойцов Минюста с их начальником штаба.

— Да, подтвердил, — Иванов криво ухмыльнулся. — На том условии, что это предусмотренный вариант комбинационной игры, и мы в полном объёме продолжаем разработку.

— То есть как? — компетентно удивилась Лиза. — Теперь мы должны...

— Правильно, должны, — кивнул Иванов. — Завершить то, что сами и предложили... с некоторым перевыполнением плана.

— То есть поймать сапёра и вернуть Аюба, — сделал вывод Серёга. — И то и другое в сложившейся ситуации уже нереально. И вы согласились?!