Троя. Грозовой щит

Геммел Дэвид

Его лучники в дальней части перевала тоже заметили отряд и вложили стрелы в луки. Приказав им не стрелять, он спустился и пошел навстречу маленькому отряду.

Банокл подскакал к нему и спрыгнул с уставшей серой лошади.

– Рад видеть тебя, – сказал он. – Мы спасли сыновей Реса, и теперь ты можешь принять отряд. Мне надоело командовать. – Он осмотрелся. – Где армия?

– Направляется в Карпею. Я возглавляю арьергард.

– У тебя недостаточно людей. Мы заметили орду идоноев. Они близко. Тысячи ублюдков.

– Нам

нужно продержаться только два дня.

– О, хорошо, я думаю, мы сможем это сделать.

– Не мы, Банокл. Это мой долг. Ты должен отвезти сыновей Реса в Карпею. Гектор будет рад увидеть их.

Банокл снял шлем и почесал голову.

– Ты рассуждаешь не очень разумно, Каллиадес. Я с ребятами нужен тебе здесь. Эти фракийские ублюдки, наверное, побегут, увидев раскрашенные лица идоноев.

– Нет, они не побегут, – Каллиадес вздохнул и мысленно вернулся к разговору с Рыжей. – Послушай меня, – сказал он. – Это твой отряд. Урсос сообщил Гектору, что оставил тебя главным. Поэтому я приказываю тебе продолжить путь вместе с ними. Я увижу тебя в Карпее или в Дардании, если ты уже пересечешь Геллеспонт.

– Ты забыл, что мы братья по оружию? Каллиадес не ответил.

– Будь осторожен по дороге на восток. Там есть другие, незаметные тропы в горах. На них могут прятаться вражеские всадники.

– Я думаю, ты не будешь возражать, если мы позволим лошадям немного отдохнуть, – холодно сказал Банокл. – Восхождение выбило их из сил.

– Конечно. Возьмите себе еды.

Молча Банокл повел свою лошадь вверх по тропе. Каллиадес наблюдал за тем, как всадники последовали за ним.

Было около полудня, когда они уехали. Банокл не попрощался и даже не оглянулся. Каллиадес видел, как они преодолели перевал.

– Прощай, Банокл, друг мой, – прошептал он.

– Я вижу их! – закричал лучник, показывая вниз на тропу. Каллиадес вытащил меч и подозвал пехотинцев. Далеко внизу он увидел, как солнце отражается от многих тысяч копий и шлемов.

Глава 31 Стратег поневоле

Банокл был все еще зол, когда вел свой маленький отряд через перевал и по широким равнинам. После всего, через что они прошли вместе, почему Каллиадес обращался с ним так грубо? Это было неприятно и смущало его.

Старая няня, Мирина, пришпорила лошадь и поравнялась с ним. Не будучи опытным всадником, она выглядела неловко на гнедой кобыле Энниона, цепляясь одной рукой за поводья, а другой – за гриву лошади. Ее лицо раскраснелось от попыток сохранить равновесие.

– Далеко до Карпеи? – спросила она.

– Да, – ответил ей Банокл.

– Я не знаю, смогу ли просидеть на этой лошади так долго. У меня больные колени.

Банокл не знал, что ей ответить. Она была слишком стара для дороги в Карпею.

– Станет легче, – пообещал он ей,

не зная, правда ли это. Развернув лошадь, великан поскакал туда, где Джустинос и Скорпиос замыкали их отряд.

– Ты знаешь, как далеко до Карпеи? – спросил он Джустиноса. Воин пожал плечами.

– Несколько дней пути, я полагаю. Наверное, четыре. Я не считал дни, когда мы ехали сюда.

– Я тоже.

– Олганос говорит, примерно три дня, – вмешался Скорпиос.

– Я голосую за то, чтобы мы выбрали главным Олганоса, – предложил Банокл. – Кажется, он знает, что делает.

Джустинос покачал головой.

– Слишком молод. Мы будем держаться тебя. Похоже, старая женщина чуть не падает с лошади.

– Больные колени, – сказал великан.

Скорпиос пришпорил коня и поскакал к ней. Банокл и Джустинос последовали за ним. Юноша спешился и придержал поводья, пока Мирина перекинула правую ногу через спину кобылы.

– Лошадь Энниона – доброе животное, – сказал ей Скорпиос. – Она не испугается и не сбросит тебя. Так коленям легче?

– Да, – кивнула ему старая няня, устроив Обаса поудобней. – Спасибо. Ты милый мальчик.

Полуденное солнце ярко светило, но в горах дул холодный ветер. Равнины были широкими и открытыми, мягко поднимались и опускались лесистые холмы и овраги. Высоко вверху Банокл увидел стаю гусей, которая направлялась на север, к далекому озеру. Ему всегда нравились гуси – особенно зажаренные в собственном жире. У него свело желудок от голода.

Темноволосый сын Реса Перикл поравнялся с ним на лошади Керио, когда они подъехали к небольшому лесочку. Банокл посмотрел на парня. Его светлая туника была расшита по краям золотой нитью, на поясе было больше золота, чем великан мог заработать за год.

– Нам нужно найти тебе меч, – сказал Банокл, – или, может быть, длинный кинжал.

– Зачем? Я не смогу победить вооруженного врага.

– Наверное, нет, – согласился великан, – но ты бы мог отрезать ему яйца, пока он будет убивать тебя.

Перикл усмехнулся. Улыбка сделала его еще моложе и ранимей.

– Я сожалею о твоем отце, – вздохнул Банокл. – Люди говорят, что он был великим человеком.

Улыбка мальчика потухла.

– Что мы будем делать в Трое? – спросил он.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Будут ли там мне рады? У меня нет земли, нет армии и состояния.

Великан пожал плечами.

– Как и у меня. Может, ты выучишься на кузнеца. Мне всегда хотелось этим заниматься, когда я был молодым. Размягчать металл и бить по нему.

– Только не это, – покачал головой мальчик. – Они все становятся калеками. Мой отец говорил, что от расплавленной руды воздух становится плохим. У всех кузнецов немеют пальцы на ногах и руках.

– Ты прав, – согласился Банокл. – Никогда по-настоящему об этом не думал. Плохой воздух? Я об этом не слышал.