Троянская война
Шрифт:
– Считай, что это отметина тебе на память. Я десять лет вас всех вспоминал, теперь и ты меня нескоро забудешь!
– усмехнулся Филоктет.
– Ну и последнее испытание. Рана не помешает тебе натянуть лук?
– глумливо поинтересовался он у Одиссея.
– Не помешает!
– Тогда без всяких шуток сделай в меня боевой выстрел, чтобы поразить насмерть.
– С удовольствием!
– Натянув до уха тетиву, Одиссей выстрелил, целясь в грудь насмешнику. В этот момент итакийского царя не волновала ценность Филоктета для войска, и он страстно хотел попасть. Однако стрела не долетела до цели. Пока Одиссей поднимал лук, целился и спускал
На мгновение замерли все очевидцы, а потом дружно разразились приветственными криками. Ведь никогда не видели они такой ловкости в обращении с луком.
– Воистину не знала земля равных тебе стрелков!
– приветствовал Филоктета Диомед.
– Геракл, который учил меня, стрелял гораздо лучше, - скромно ответил Филоктет.
– Он мог подкинуть кольцо и всадить стрелу так, чтобы она прошла сквозь перстень, не коснувшись металла. У меня так не получается. По кольцу попадаю, а вот чтобы пролетела насквозь - не выходит...
По предложению Агамемнона пошли вожди отметить окончание тренировок Филоктета пиром.
На следующий день, принеся обильные жертвы божественному Гераклу и Аполлону, послал ахеец вестника, вызывая Париса на дуэль.
Подойдя к воротам Трои, громко объявил посланник:
– Филоктет, сын аргонавта Пеанта, ведущий свой род от владыки ветров Эола, повелел так сказать Парису Приамиду: "Говорят, ты лучше всех троянцев владеешь луком. Я тоже немного умею обращаться с этим оружием. Давай же на глазах двух войск сойдемся и выясним, кто из нас достоин жить, а кому отправиться в Аид!"
Принял вызов царевич, и в назначенное время вышел на равнину.
Не спеша начали они сближаться, и какой контраст был между этими двумя лучниками! От городских ворот, сверкая золотом и самоцветами, украшающими парадный доспех, несла запряженная четверкой белоснежных коней колесница черноволосого красавца в самом расцвете сил. Яркий шелк одежды бился на ветру, напоминая пламя, и далеко разносил ветер пряный запах благовоний. Открытое налучье с золотыми накладками в виде сцепившихся в яростной схватке львов висело за спиной, позволяя собравшимся на городских стенах зрителям рассмотреть красные древка стрел и орлиные перья на оперении.
Навстречу ему не спеша шел старик в изрядно потертом кожаном панцире, надетом поверх выцветшего от времени хитона. Свои седые волосы он собрал в пучок и завязал простым ремешком на затылке.
Зрители явно были разочарованы видом Филоктета. Вот посмотришь на Париса, и сразу видно: идет на бой герой, за спиной которого долгая череда благородных предков. Какая гордая осанка, как рельефны могучие мышцы, а одеяние стоит целого состояния. А его противник? Увидишь такого в толпе, и равнодушно скользнет взгляд дальше.
– Какой-то нищий. Такому ли биться с царским сыном?
– недоумевали вельможи на стене.
– Зачем Парис согласился на эту дуэль?
– Давайте поспорим, сколько выстрелов понадобится Приамиду, чтобы отправить в Аид этого бродягу - два или одного хватит?
– веселились праздные троянцы.
Парис, остановив колесницу, внимательно рассматривал противника. Скромное снаряжение ахейца не могло ввести царевича в заблуждение. Все-таки он был опытным воином, хоть и предпочитал проводить время на пирах, а не в строю. Он сразу заметил то, что пропустили сторонние наблюдатели. Лук в руке Филоктета был не обычным
И еще притягивали взгляд два колчана. Один самый обычный, а вот второй, собранный из чеканной бронзы, скорее напоминал футляр для чего-то очень хрупкого и ценного. Сейчас его крышка была снята и виднелись хвостовики нескольких стрел.
– В первом три десятка простых стрел, а во втором максимум штук пять, но необычных. Интересно, они отравленные или просто с какими-то необычными наконечниками?
– подумал Парис. Потом он взглянул на свои стрелы. Оруженосцы позаботились на славу - пять полных колчанов висели на крючьях, врезанных в борта колесницы. Так что на каждый выстрел грека мог царевич ответить пятью своими.
Филоктет был пешим, а Парис стоял на колеснице, которой управлял опытный возница. Несколько мгновений царевич думал, сражаться ли ему так или сойти на землю. Каждый из способов имел как плюсы, так и минусы и, взвесив все "за" и "против", Парис спрыгнул на землю. Приказав вознице быть рядом и в случае необходимости подавать новые стрелы, легкой, пружинящей походкой двинулся он вперед. Все ближе и ближе враги. Первым начал стрельбу Парис.
Попасть сразу, да еще с такого большого расстояния, он не рассчитывал, но хотел посмотреть, на что способен враг. Филоктет легко уклонился от первых стрел и ускорил шаг. Тогда, не останавливаясь, выпустил Парис одну за одной десяток стрел, заставляя ахейца кидаться из стороны в сторону. Ни одна из них не достигла цели, но троянец не расстроился. Собственно эти выстрелы должны были заставить Филоктета нервничать и тратить силы на прыжки из стороны в сторону.
Когда расстояние между лучниками сократилось вдвое, впервые выстрелил Филоктет. Упал на колено Парис, пропуская над собой стрелу, которая только срезала пучок конских волос, украшавших его шлем. В ответ и он послал стрелу, которая прошла в ладони от груди Филоктета.
Теперь воины не просто шли друг на друга, но еще и описывали круги, стремясь занять более выгодную позицию. Парис по-прежнему не жалел стрел, а Филоктет ограничивался редкими одиночными выстрелами. До сих пор успешно оба уклонялись от вражеских стрел и продолжали сближаться, изучая повадки друг друга.
Вот опустел первый из колчанов царевича, и возничий подал ему второй. Еще несколькими стрелами обменялись воины и подошли еще ближе друг к другу.
Наложив одну стрелу на тетиву и держа еще два стрелы в правой руке Такое положение стрел (в натягивающей тетиву руке) позволяло стрелять с небывалой скоростью, но требовало длительных тренировок, перешел Филоктет на бег, за несколько прыжков одолев расстояние в десяток шагов. При этом смог он выстрелить трижды так быстро, что летели стрелы с расстоянием не больше локтя между собой. От двух увернулся Парис, но третья попала ему в левую руку, которой сжимал он лук. Была эта рана неопасной, но весьма неприятной. На мгновение замешкался царевич, а за это время достал Филоктет из колчанов три новых стрелы: две обычных и одну из тех, что оставил ему Геракл. И все это не прекращая бега.