Троянский конь
Шрифт:
— Милочка, внученька…
Пепел ожидал увидеть «Милочку-внученьку» в кресле с книгой и, не увидев, растерялся. Впрочем, нормальное дедовское беспокойство.
— Я здесь, деда, — подала голос Женя.
Пепел открыл дверь в спальню. С облегчением перевел дух.
— Что с тобой, милая? — Пепел торопливо подошел, пощупал лоб. — Да ты вся горишь. Что такое, Милочка, девочка?
— Знобит что-то.
— Может быть, вызвать доктора? — озаботился Владимир Андреевич,
— Здравствуйте, — кивнула Женя. — Ничего, спасибо. Не надо. Само пройдет.
— Милочка, — Пепел указал на Козельцева, — это… Впрочем, ладно. Отдыхай.
Женя с облегчением вздохнула. Услышала, как старик извиняется перед Козельцевым.
— Ничего, — отвечал тот. — Я понимаю. Доброй ночи. Передайте внучке, чтобы поправлялась.
— Спасибо. Конечно. И вам доброй ночи.
— Кстати, для профессора на пенсии у вас неплохая каюта.
— Это предоставили устроители. За их счет. Сказали, что мы сделали им рекламу.
— Понятно. Еще раз спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Хлопнула дверь. Пепел вошел в спальню, спросил встревоженно:
— Что случилось?
— Карабин лопнул. Чуть не сорвалась.
— А картины?
— Бесчувственный ты старик, дедуля, — улыбнулась Женя. — У меня картины. У меня.
Пепел расплылся в восторженной улыбке и поцеловал Женю в лоб.
— Спокойно, родственник, — устало улыбнулась девушка. — Кровосмесительные связи осуждаются церковью.
— Да ладно, — отмахнулся Пепел и снова чмокнул «внучку» в щеку.
Но очень целомудренно чмокнул. По-родственному.
В Шереметьеве редко встречались такие рейсы. Цвет советского коллекционирования и добрая сотня «челноков», возвращавшихся из турецкого шопинга. У таможенного контроля возникло небольшое столпотворение.
Были, правда, среди участников круиза и люди более дальновидные. Понимая, что в аэропорту возникнет суета, они предусмотрительно забронировали билеты на чартерный рейс через Берлин. Чуть дороже, чуть дольше, зато куда меньше проблем. «Челноки» не станут на чартер тратиться, им копейка дорога. И таможня, кстати, не так тщательно проверяет.
Среди пассажиров чартера были старик с молоденькой девушкой и парень с кейсом. Видимо, эти трое познакомились в полете, поскольку к таможенному контролю подошли вместе, весело болтая. Багажа у девушки и старика практически не было. Парня же остановили.
— У вас тут указаны три копии голландских мастеров, — сказал таможенник.
— Да, верно, — кивнул парень. — Но их уже проверял ваш эксперт, когда я летел «туда». И старший смены присутствовал. Там пометка внизу имеется.
Таможенник и сам видел пометку, посему, посомневавшись минуту, попросил:
— Чемоданчик откройте.
— Пожалуйста. — Парень открыл кейс.
Таможенник убедился, что полотен в чемоданчике действительно три, а не два или не четыре, поставил штамп.
— Проходите.
— Спасибо. — Парень догнал старика и девушку уже в зале.
Они вместе вышли из здания аэропорта и направились к припаркованным поодаль машинам — черному «БМВ» и «Ниссану».
Пепел первым забрался в «БМВ», вздохнул с облегчением:
— Ну и поездочка была. Кошмар.
Сидящий на переднем сиденье Мало-старший обернулся, протянул руку:
— Депозит.
— Ах да…
Пепел достал из кармана депозит на предъявителя. На шесть с половиной миллионов долларов. Вячеслав Аркадьевич взял его, внимательно рассмотрел, сунул в карман. Достав из-под ног кейс, передал его Пеплу.
— Там твоя доля и доля Жени. Шестьсот пятьдесят тысяч.
Пепел открыл чемоданчик, отсчитал свои триста двадцать пять тысяч долларов, выудил из кармана полиэтиленовый пакет, аккуратно встряхнул и сложил деньги внутрь.
— Ну, так я тут и выйду, — заявил он, подмигнул девушке. — Внучка, мы с тобой теперь состоятельные люди. Не закатиться ли нам в Ялту?
— Хватит с меня моря, — ответила Женя и обратилась к Вячеславу Аркадьевичу: — Что с Лешей?
— Пока еще лежит, — ответил серьезно тот. — Но врачи говорят, с ним все будет в порядке. Через неделю сможет вставать, через две можно будет забрать Алексея Алексеевича домой.
Женя вдруг заплакала. Почти беззвучно, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
— Ну-ну-ну, — Мало-старший протянул мощную руку, слегка сжал плечо девушки. — Что плакать-то? Раньше надо было плакать. Теперь радоваться нужно.
— Я и радуюсь, — улыбнулась она. — Я от радости плачу.
— Все. Терпеть не могу женских слез, — категорично заявил Пепел и полез из машины. — Пойду пивка выпью.
— Удачи, — кивнул ему Вячеслав Аркадьевич.
— И тебе. — Старик озорно, совсем не по возрасту, подмигнул. — Понадобится «дедушка» — обращайся. Я завсегда пожалуйста.
— Спасибо, — улыбнулся Мало-старший.
Пепел побрел к аэропорту. Стоявший у машины Вадим просунул в окно кейс.
— «Папа», голландцы.
— Отлично, — кивнул Кроха. — Савинков летит этим рейсом?
— Да. Стамбульским.
— Как выйдет, давай его сюда.
— Хорошо, «папа».