Троянский конь
Шрифт:
У Норта мурашки побежали по спине. Что же случилось? Проснувшись сегодня утром, он обнаружил, что все улики указывают на него.
Отпечатки пальцев полицейских есть в компьютере, и обычно их не учитывают при расследовании. В нынешнем деле даже следовало ожидать, что они окажутся на уликах. Но что-то было не так, что-то было странным.
В отличие от остальных полицейских отделений работники нью-йоркского следственного отдела трудились на детективное бюро и не были обычными специалистами. Они были полицейскими, и они доверяли интуиции. Эш
– Джим, почему ты вцепился в этот случай?
Норт не ответил.
– Никто не погиб. Ты спас ребенка.
– Люди пострадали, они в больнице. Четверо гражданских. И двое наших, одному из которых перерезали глотку. Хочешь, чтобы мы про них забыли, бросили их? В следующий раз эта сволочь еще кого-нибудь убьет.
– Я не призываю их бросить. Разве я так сказал? Но прошло уже три дня, а любой след исчезает за пару дней. Преступника ищи-свищи. Неужели ты во всем винишь только себя? Этот парень мог уже проехать полстраны… даже полмира.
В груди у Норта начала подниматься волна раздражения. Он не мог объяснить, что обуревало все его существо.
– Позволь мне самому заниматься тем делом, каким я хочу!
Да, в его сердце поднималась страстная жажда мести – чувство, которому нет места в его профессии.
– Кто они? Те двое полицейских?
– Мэнни Сиверио и Эдди Конрой.
Норт так быстро назвал имена, потому что все утро разыскивал фамилии потерпевших. Слишком сильно давило на него чувство вины.
– Ты их знал?
– Нет,– пожал плечами детектив,– они были из Центрального парка. Но разве это что-то значит.
Последняя фраза была не вопросом, а утверждением.
На лице Эша отразился упрек.
– Знаешь, когда твой отец служил у нас, он, бывало, говорил мне…
Норт не собирался выслушивать эти воспоминания. Сунув рапорт под мышку, он встал.
– Сделаешь мне копии с пленок службы наблюдения музея?
Норт сидел на втором этаже Главного управления медицинской комиссии (Первая авеню, 520) и следил за каплями дождя на стекле обычного окна. Стекло чуть искажало вид серой беспросветной улицы, по которой спешили по своим делам пешеходы и водители в машинах.
Потом Норт устроился за столом и начал заполнять следственную анкету на свои образцы крови. Такую анкету положено было составлять на каждую улику. Полиции приходилось следить за уликой начиная с момента изъятия и до предъявления ее на суде. Все, что касалось вещественных доказательств, было очень важным. Кто нашел улику? При каких обстоятельствах? Подробности обнаружения тщательно заносились в анкету. Знали ли нашедшие, что вещь станет уликой, или им пришлось вернуться на место преступления и потом уже подобрать ее? Требовалось упомянуть все случаи, когда вещественное доказательство кто-либо трогал или исследовал. Нужно было на будущее пресечь любые попытки защиты доказать,
Детектив работал методично и аккуратно, а в голове у него звучал голос Эша: они нашли отпечаток большого пальца на мече.
«Я не трогал меч. Я отбросил его ногой. Откуда там мой отпечаток?»
В комнату заглянул Дэн Шеппард, один из экспертов-криминалистов отделения судебной медицины. В руках у него была пачка фотографий, которые хотел посмотреть Норт.
– Знаешь, на это уйдет примерно неделя. Мы не можем дать ответ за какие-то три дня.
Норт собрал в стопку все листы анкеты.
– Это важно.
– Каждое дело важно само по себе.
Шеппард протянул ему фотографии, а сам с нескрываемым интересом уставился на голову Норта.
– Что такое? – спросил тот.
– Можно? – Шеппард достал из кармана холодные металлические щипцы и выдрал несколько волосков из шевелюры Норта, после чего спрятал добычу в маленький белый конверт.– То, что попало в твою кровеносную систему, могло уже быть выведено оттуда. Поглядим.
Норт потер голову.
– Надеетесь что-нибудь отыскать? Три дня прошло.
– Возможно. С одними веществами организм справляется быстрее, с другими – нет. Бензодиазепины, вроде либриума или валиума, остаются в организме в течение тридцати дней, например. Каннабинолы, а по-простому – травка, на девяносто дней. Ты говорил, что это вещество дало какой-то психотропный и галлюциногенный эффект. Псилоцибин – грибочки, ЛСД и МДМА – могут оставаться в организме от трех до пяти дней. Если что-то есть, мы это обнаружим.
– А вы знаете, что нужно искать? Вы уже проверили содержимое шприца?
– Не-а.
Шеппард любил иногда давать краткие ответы без объяснений. Видимо, это доставляло ему определенное садистское удовольствие. Норт не стал возмущаться. Просто заметил:
– Мне нужно, чтобы вы это сделали.
– Ну, придется долго ждать. Потому что мы это делать не будем.
Значит, это не шутка. И снова зазвонили тревожные звоночки.
– Почему?
– Слишком рискованно,– пожал плечами Шеппард.– Кто знает, что там внутри? Не хотелось бы, чтобы кто-то из моих ребят подцепил заразу. Поэтому мы не будем проверять содержимое. Можешь, конечно, обратиться в частную лабораторию, но я сомневаюсь, что они захотят связываться. А ФБР просто не станет возиться с твоим случаем. Поэтому я попросил тебя принесли кровь, мочу и волосы на анализ. Кстати, а где образец мочи?
Норт выудил из пластикового пакета бутылочку и поставил на стол.
– Мне нужно всего десять миллилитров. А здесь целая пинта.
– Иди в задницу.
Шеппард потянулся за пакетом и завернул бутылочку в него, держа все это на вытянутой руке.
– Ладно, остальное вылью.
И направился к двери, жестом призывая Норта идти следом.
– Лаборант сейчас занят, придется самому возиться с твоей мочой. Не хочешь взглянуть на фотографии? Там есть и твой шприц.