Тройная месть
Шрифт:
— Да, вы правы, ничего интересного. Но все же большое вам спасибо.
— Я же говорила. Тетрадку-то больше смотреть не будешь?
— Ой, чуть не забыла, обязательно буду. Мне же квартира нужна, — спохватилась я и достала из сумочки блокнот.
С деловым видом я выписала несколько адресов и радостно сообщила:
— Пойду звонить, может, сразу повезет — найду дешевую и удобную.
— Ну счастливо… А ты наша студентка-то? — бросила она мне вдогонку.
— Нет, я к вам только за адресами, я из педа.
— Будущая учительша, значит?
— Да! — крикнула я уже от двери и помахала новой знакомой
«Скудный улов, почти ничего. На этот раз место преступления чисто, словно только что выпавший снег. Аккуратно сработали, ловкие черти, — мысленно посетовала я, — ни одной улики не оставили».
Для стимуляции мыслительного процесса мне был необходим крепкий кофе или хорошая сигарета. Вернувшись домой, я сразу отправилась на кухню. Через десять минут уже сидела, поджав ноги, на диване и, щуря от удовольствия глаза, отхлебывала мелкими глоточками из керамической чашки обжигающе горячий бразильский напиток. Допивая последнее, я уже знала, что сделаю безотлагательно в следующую минуту. Сейчас мне был нужен не кто иной, как подполковник милиции Кирсанов, мой старый институтский приятель и нынешний незаменимый помощник. На звонок трубку тут же подняли:
— Да, — раздраженно прорычал телефон Володькиным голосом.
— Привет, Киря, ты не в духе. Есть проблемы? — заботливо спросила я.
— Проблемы есть всегда и у всех, Танечка, — тон стал значительно мягче.
— Но иногда их оказывается умопомрачительно много, — продолжила я философскую игру.
— Уж не про себя ли ты, Ведьмочка? — Кире не надо было долго втолковывать, что к чему. Вот за это я его и люблю в том числе, разумеется.
— Володя, помоги встретиться с одним следователем из угрозыска.
— С кем?
— С Петровым, очень надо. Ты его лично знаешь?
— Да. Но он подал рапорт об увольнении, дорабатывает последний месяц.
— Даже так? Что стряслось?
— Съели, с потрохами сожрали — халтурить не хотел. Все как липатовский Анискин работать старался.
— Как думаешь, мне самой к нему лучше подойти или ты предварительно поговоришь с ним обо мне?
— Думаю, сначала лучше я поговорю. Жди звонка.
При нашей встрече Медик сообщил мне, что менты-осведомители держали его в курсе официального расследования, которое вел старший лейтенант Александр Александрович Петров. Однако лейтенант не продвинулся дальше протоколов свидетельских показаний, у него даже подозреваемого не было. И все же мне надо было поговорить с Петровым. В отделе его считали хроническим неудачником, но при этом не отрицали в нем профессионального чутья и аналитических способностей.
Я знала, что разговор с Петровым будет тяжелым. Если этот честный малый не отразил в официальных бумагах какой-то значительный факт, то его могли заставить сделать это лишь чрезвычайные обстоятельства. «Не исполнить служебный долг максималист типа Сан Саныча мог только из гуманных соображений. Поэтому убедить его поделиться жизненно важной информацией будет совсем непросто, тем более с частным детективом, зарабатывающим на чужом горе большие деньги. Даже если Киря отрекомендует меня как исключительнейшего человека, вряд ли это увеличит мои шансы на успех», — столь неутешителен был мой прогноз.
Вскоре Кирсанов
— Как настроение, Танечка? Еще не улучшилось?
Судя по бодрым интонациям, меня ждали хорошие новости. Но я не стала торопиться, ответила сдержанно:
— Пока нет.
— Что так? — засмеялся он, продолжая манежить меня.
— Володя, неудачное время для шуток, — пришлось усовестить его, и он тут же перешел на деловой тон:
— У меня две новости, хорошая и плохая, и обе тесно переплетены. Во-первых, Петров встретится с тобой. Во-вторых, ваш диалог вряд ли получится конструктивным. Он ярый противник того, чтобы частные сыщики занимались расследованием тяжких преступлений, таких, например, как убийства. Я сделал все, что мог, результат зависит только от тебя. Ни пуха ни пера, Танечка!
— К черту, Киря!
Сначала я хотела пригласить Петрова в приличное кафе, за свой счет разумеется, но потом решила не дразнить болезненное самолюбие почти нищего российского мента, к тому же отягощенного бременем принципиальности. Поэтому, смешно вспомнить, встретились мы с Сан Санычем в скверике напротив университета. Давненько я не обсуждала деловых вопросов, сидя на лавочке, можно сказать, в студенческо-скверных условиях.
Сан Саныч встретил меня настороженно:
— Я вас внимательно слушаю, Татьяна Александровна.
— Я хотела бы поговорить о вашем последнем деле. Об убийстве девушки.
— Что конкретно вас интересует?
— Абсолютно все — это очень важно, поверьте.
— Вы, конечно, понимаете, что, если бы не рекомендация Володи Кирсанова, наш разговор не состоялся бы. Вам подойдет короткий архивный вариант или хотите подробного описания моих действий?
— Очень подробно, все до мелочей, желательно даже ваши мысли и предположения.
— Хорошо, — покорно согласился он. — Может, вы сумеете отыскать и заслуженно наказать убийцу, хотя внешне вы мало похожи на того человека, каким я представил вас после беседы с Володей.
Его негромкий, лишенный эмоциональных оттенков голос немного убаюкивал меня, но я запомнила все до последнего слова. Профессиональная необходимость.
После того как были опрошены свидетели происшествия и тщательно осмотрено место преступления, дело предстало перед Петровым в очень туманном свете: никаких реальных улик, кроме пули в груди девушки, преступники не оставили. Среди очевидцев не нашлось даже никого, кто видел бы больше, чем неожиданное падение девушки на землю. Даже тот парнишка, что оказался вблизи места покушения и видел, как падала Алина, смотрел на него страдающими глазами и угрюмо молчал.
«Единственная надежда найти преступника — определить мотив, точнее того, кто был бы заинтересован в смерти Алины. Кому могла быть выгодна ее гибель? — размышлял Сан Саныч, сидя за рабочим столом. — Метод только один — откровенная, доверительная беседа с друзьями, приятелями, близкими. Родителей пока трогать не буду — пусть немного оправятся от потрясения. Да и вряд ли они помогут: простые служащие, рядовые добропорядочные граждане — смертельных врагов у них быть не могло. А о личной жизни самой девушки гораздо больше знают сверстники и вездесущие старушки, „дежурящие“ у подъездов. Итак, сначала в университет».