Тройное Дно
Шрифт:
Потихоньку накатывал вечер. Хуже всего было то, что Звереву было несколько затруднительно появляться дома в таком виде, с грибами этими несчастными. В доме проживало еще несколько семей сотрудников его конторы.
Он оставил пакеты на дороге и попробовал уйти, но все же остановился в отдалении. Тогда из мутной зыби небытия материализовался алкаш, такой, каких раньше рисовали на карикатурах, а теперь засовестились. Ханурик огляделся, взял бесхозный товар, пошел. Зверев догнал несуразного и несчастного человека, отобрал свои грибы, вернулся, сел на скамью. Они лежали рядом и исходили тайными соками. Он закрыл глаза.
— Не угостите папироской, товарищ следователь?
Корреспондентке этой было лет тридцать, но выглядела она гораздо моложе. Года полтора назад она брала у него интервью к празднику. Вроде бы не дура, припомнил он.
— Можете звать меня Юрой, — разрешил он.
— Если вы помните, то я Гражина.
— А по отчеству? Я не припомню.
— Гражина Никодимовна.
— Правда, что ли? — искренне удивился Зверев.
— Про меня в университете один поэт сочинил:
Преступно проступая сквозь исподнее, Толкует про далекую Японию Секретное оружие трущоб — Гражина Никодимовна Стручок.Зверев смеялся долго и от души.
— У вас отгул сегодня?
— У меня следственный эксперимент.
— Хотите, погуляем немного?
— Почему бы и нет? — обрадовался Зверев отсрочке исполнения своего приговора, и совершенно напрасно…
— Тогда пойдем в путь, мой пилигрим, увидим сады Эдема и оранжевое небо.
— Я про Магазинника ничего не скажу. И дело у нас забрали, — поспешил объявить Зверев.
— А уголовная хроника теперь не моя работа. Я теперь другая.
— Ну вот и славно.
Она взяла у него половину ноши и повела в эти самые сады. Через некоторое время, миновав какие-то огороды, она гордо взошла на крыльцо нежилого с виду дома и открыла дверь ключом. Потом и вторая дверь, тайная и основательная, открылась. Щелкнул выключатель. В доме ничего не было. Только стены, потолок, окно, печь. Впрочем, все подметено и выбелено. Так как Зверев изрядно устал, то сел прямо на пол. О брюках уже давно и думать не следовало.
— Это мой дом. Частная собственность. Наследство. Посиди покуда. А вообще растопи-ка печь. Я сейчас, — проболтала Гражина Никодимовна и умчалась. В окно он увидел, как она перемахнула через свой огород об одной сотке, где произрастал минимум хозяйственных культур. Он постоял у окна, не понимая, хорошо ему сейчас или плохо, потом вышел во двор, где нашел щепки, палки, газету, ветошку, два полена березовых, а возвращаясь в дом — удивился, как это все близко от многоэтажек, которые возвышались неподалеку, зажигали потихоньку свои посадочные огни.
Спички нашлись возле заслонки, как и сплющенный коробок, засунутый в щель.
Печь растопилась быстро, вскоре уже гудело за дверцей, тогда он принес еще дров. Вернулась корреспондентка, и при ней была сковорода, припасы, чайник, еще что-то. Она отправила Зверева на колонку за водой. Ведерко было помятым, запаянным, но, как и все здесь, чистым. Набрав воды, он вернулся не сразу, еще осмотрелся, а когда все-таки ступил за порог, обнаружил, что Гражина уже чистит хозяйственным
Когда они все рассортировали и очистили от лесного мусора, уже закипала вода в чайнике и сковорода нагрелась…
Потом они уехали в город и спали у нее в однокомнатной квартире на проспекте Большевиков.
Он проснулся, когда солнце было так высоко, что сразу осознавалось фатальное опоздание. Формально он не вернулся со встречи с агентом, дома не ночевал, и сейчас отдел стоял на ушах.
Вакулин работал в группе Зверева уже год. После университета мог пойти в хорошую фирму, используя связи родителей, кадровых мидовцев, сразу «сесть» на деньги. Вместо этого стал участковым, через два года — ОБХСС, и, когда восстанавливали разгромленный реформами отдел, перешел туда, уже имея в активе серьезные дела. Был он по природе педант, отказался однажды от огромных денег, которые принесли блатные и на которые мог спокойно дожить до старости не работая, и потом его убивали однажды в собственном парадном, но Бог миловал. Звереву с его склонностью к полетам во сне и наяву, безумным версиям и иррациональным анализам Вакулин был совершенно необходим.
— Вы, Юрий Иванович, кипятильник напрасно достаете, — вместо приветственного монолога сказал Вакулин. — Нам на Канонерский остров ехать.
— И что на острове?
— На острове предположительно — убийца Бабетты и Кролика.
— И что же он, на конечной остановке ждет автобуса?
— Почему ждет? Лежит на бетоне, рядом с взорвавшимся автобусом. Среди прочих граждан.
— Диверсия, что ли?
— Два килограмма тротилового эквивалента. И зачем столько? Наверное, случайный взрыв. На месте разберемся.
— Фоторобот?
— Он самый…
Среди городских маршрутов этот — один из «толковых». Остров, бывший закрытый район порта, соединен с городом туннелем километра в полтора.
Для пешеходных путешествий туннель мало предназначен. Узкая дорожка без ограждения, смрадные выхлопы «КамАЗов», день и ночь везущих что-то в обоих направлениях. Раньше ходил паромчик, теперь его нет. Катаются по маршруту рейсовые «колбасы» без особой любви к расписанию и маршрутные такси — большие «икарусы» за три тысячи пятьсот.
До ближайшей станции метро — «Балтийской» — всего ничего: минуты, но затейливая компания водителей, на беду жителей Канонерки, как раз на полпути между «Балтийской» и островом оттягивается на все сто. Когда наступает время извоза, муниципальный транспорт отправляется в парк. Сразу за туннелем — кольцо трамваев, но почему-то получается, что в пиковое время сорок третий, самый прямой, стоит в тупичке. Раньше люди проскакивали через туннель, никаких талонов, естественно, не пробивали и пересаживались на трамвай. Теперь на кратчайшем перегоне дежурит контролер, ходит по салону и для чего-то предлагает покупать талоны впрок. Пассажиры обложены со всех сторон. Изредка контролеров бьют, как и водителей. В больших теплых машинах водители как на подбор разговорчивые и глумливые. Сунет дяденька тысячу или полторы или старушка попробует прокатиться — произносятся язвительные монологи и публичные предложения дать денег взаймы или безвозмездно, советы пойти поработать на продаже сигарет или сборе пустых бутылок.