Тройное удовольствие или На счет «три» кайф лови
Шрифт:
– Чувствуй себя, как дома, - съязвила я.
Морелли заулыбался.
Я поставила две тарелки, положила рулон бумажных полотенец и нож рядом с коробкой. По правде сказать, не так уж я была не рада повидать Морелли. От него исходило мощное тепло, которого мне сегодня явно не хватало, а в качестве копа у него имелись весьма полезные для охотника за головами ресурсы. Может, точно также существовали и другие причины, имеющие отношения к самолюбию и вожделению, но я не чувствовала в себе желания эти причины признать.
Я
– Ты знаешь парня по имени Камерон Браун?
– Сутенер, - ответил Морелли. – Весьма скользкий тип. Сбывает понемногу наркоту.
– Он взглянул на меня из-за края пиццы. – На что он тебе сдался?
– Помнишь Джеки? Подругу Лулы?
– Уличную проститутку Джеки.
– Ага. Ну, она приходила сегодня в контору Винни узнать, не смогу ли я найти ее машину. Кажется, ее дружок, Камерон Браун, с ней удрал.
– Ну и?
– Ну, и мы с Лулой некоторое время поболтались по окрестностям и, в конце концов, нашли машину, припаркованную на стоянке в районе а-ля «Палм Бич».
Морелли перестал жевать.
– Спасла имущество.
– Вот именно. Джеки уверяла, что ей наплевать на Камерона. Она только хотела вернуть свою машину.
– Так в чем же проблема?
Я прожевала пиццу.
– Я не знаю. В общем, какое-то ощущение… скверное. Незавершенное.
– Держись от этого подальше.
– Прости?
– Это проблема Джеки, - продолжил Морелли. – Занимайся своим делом. Ты вернула ей машину. Пусть все так и останется.
– Она в некотором роде мне друг.
– Она наркоманка. И никому не друг.
Я понимала, что он прав, но все же удивилась столь жесткому комментарию и в таком безоговорочном тоне. Легкая тревога вспыхнула у меня в душе. Обычно, когда Морелли строго-настрого наказывает мне не ввязываться во что-нибудь, это связано с тем, что он не хочет, чтобы я замутила воды, которые он сам застолбил.
Морелли откинулся на спинку дивана с бутылкой пива в руке.
– Что-нибудь прояснилось в тотальных поисках Мо?
– Я исчерпала все версии.
Я уже проглотила два куска пиццы и положила глаз на третий.
– Так скажи мне, - сказала я Морелли. – Что там происходит с Джеки и ее стариком? Почему бы тебе не позволить мне вмешаться?
– Как я уже сказал, это не твое дело.
Морелли наклонился вперед, открыл крышку клетки Рекса и бросил кусочек корочки от пиццы в маленькую керамическую хомячью мисочку.
– Но все-таки скажи, - настаивала я.
– Да нечего говорить. Я только вот думаю, что на улицах складывается забавная обстановка. Торговцы наркотиками сворачивают делишки, осторожничают. Ходит слух, что некоторые исчезли.
– Его внимание переключилось на телевизор. – Глянь на это, - возмутился он. – Посмотри-ка на повтор этого траханья.
–
– Угу, - согласился Морелли. – А то они только бездельничают, играют в карты да лопают пончики с джемом от недостатка преступлений.
Я все еще обдумывала судьбу третьего куска пиццы. Бедрам моим на самом деле он был не нужен, но жизнь так коротка, а достичь физического удовольствия так трудно в эти дни. Да, черт с ним. Съем долбанный кусок и дело с концом, подумала я.
Я увидела, как дергаются в улыбке уголки рта Морелли.
– Что? – завопила я на него.
Он поднял вверх ладони.
– Эй, не ори на меня только потому, что у тебя не хватает силы воли.
– Да у меня сколько хочешь силы воли.
Черт, ненавижу, когда Морелли прав.
– Так зачем ты здесь?
– Просто пообщаться хотел.
– И ты хотел посмотреть, нет ли чего-нибудь новенького насчет Мо.
– Ага.
Я ожидала, что он будет отрицать, а сейчас мне даже нечего было ему предъявить в качестве обвинения.
– Почему ты так интересуешься Мо? – спросила я.
Морелли пожал плечами.
– В Бурге все интересуются Мо. В детстве я много времени проводил в том магазинчике.
****
Утренний рассвет наступил поздно под унылым покровом облаков цвета и текстуры бордюрных камней. На завтрак я прикончила остатки пиццы и уже кормила колечками и изюминами Рекса, когда зазвонил телефон.
– Боже, что за гнусное утро, - произнесла Лула. – и с каждой минутой становится все гнуснее.
– Ты имеешь в виду погоду? – уточнила я.
– И это тоже. Но по большей части это относится к человеческой натуре. Мы взяли ситуацию в свои руки. Джеки разбила лагерь на этой выпендрежной, как разукрашенная задница, парковке, собирается поймать своего старика, пока он не натворил дел. Я уговаривала ее пойти домой, но она ни в какую меня не слушает. Я ей говорю, что, наверно, его даже там нет. Что у него за дела с женщиной, которая может себе позволить жить в таком месте? Втолковывала ей, что этот ублюдок скрылся. Посоветовала ей лучше проверить мусорные баки, но все мимо ушей.
– И?
– И я думаю, тебе следует поговорить с ней. Она ведь околеет до смерти. Сидела там всю ночь.
– С чего ты решила, что меня она послушает?
– Ты можешь сказать ей, что установила кое-какое наблюдение, и ей нет нужды вмешиваться.
– Но это же вранье.
– Ты что, никогда раньше не врала?
– Ладно, - согласилась я. – Посмотрю, что можно сделать.
Спустя полчаса я на «бьюике» уже сворачивала на парковку в том квартале для богатеев. Точно, Джеки была там, торчала в своем «крайслере». Я подъехала к ней сзади, вышла и постучала в окошко ее машины.