Тройняшки для миллиардера. Воронцовы
Шрифт:
– Вася, прекрати!
– нервный громкий голос Полины приводит в чувства.
– Распоряжаешься детьми как своими! Ты о них подумал?
А обо мне!
Поля вся дрожит от негодования. Скидывает мою руку со своего колена.
– МОИ дети будут жить со мной! Понял?
– Блин! Милая, я никого не хотел обидеть. В Машуне столько энергии. Ее надо куда-то применить.
– Ты решил избавиться от нее, отправив жить в кадетский корпус?
– Избавиться? Чего несешь?
– Папочка, - Машенька заглядывает
– Я тебе совсем не нравлюсь, потому что непослушная?
– дочка снимает с руки браслет, отдает мне.
Беру дорогой браслет, недоуменно кручу в руках.
Бросаю на мать своих детей злобный взгляд. Красивая стерва.
Что делать-то теперь?
– вцепляюсь озадаченным взглядом в Машеньку, спрятавшуюся за спиной брата.
– Маша, - подхожу, пытаюсь поговорить. Дочь прячет личико с заплаканными глазенками за спину брата. Мишка выгнул грудь колесом, напыжился весь, глядит на меня коршуном.
– Если Маша уедет, тогда я тоже!
– шантажирует меня.
– И я, - шепчет третья, ловит сестру за руку.
– Полина! Сделай что-нибудь. Объясним, что это была шутка.
– Твои же дети, ты и объясняй, - цедит сквозь зубы.
– Маша, ну прости! Я же начинающий папа. Болел, - давлю на жалость, вымаливая прощение у мелкой, - На Марсе всё было по-другому, - шепчу бессвязно.- Потерял навыки общения.
Любопытство побеждает. Карие глазенки с медовым отливом выглядывают из-за спины брата.
– Я тоже хочу на Марс, - шепчут маленькие губки.
– В следующий раз полетим вместе!
– А кадетам ты меня не отдашь?
– спрашивает дочка с недоверием, глядит испуганно.
– Нет! Честное папино! Ты только моя папина дочка.
– А я?
– Майя недоуменно пялит глазки.
– И ты!
– А я?
– Ты мой единственный сын!
– Папуля, - пищат дочки.
– Папа, - шепчет сын.
Обнимаю разом троих. Я уже научился.
– Чудеса, да и только!
– Алена с Тарасом возвращаются в комнату.
– Обед уже накрыли! К столу!
– Дети как?
– уточняю на всякий случай.
– Машагеддон отложен на неопределенное время, - Аленка трепет моих девчонок по светлым головкам. Дамы идут впереди нас. Мы с Тарасом семеним позади.
– Извини меня за то, что произошло в субботу в отеле!
– бормочу еле слышно.
– Да, нехорошо вышло...- нехотя отвечает Тарас, бросая на меня темный взгляд.
Глава 32
Настоящее. Мадрид
Виталина
Андрэ бросает меня на мягкую кровать, застеленную шелковым алым бельем. Сам падает рядом.
– Андрэ, пожалуйста, не надо, - шепчу дрожащими губами, когда теплая мужская рука проникает мне под платье, пытаясь снять его с меня рывком.
По телу проносится сумасшедший жар. Понимаю, что иступлено
Смотрю внимательно в его темные горящие глаза.
Интересно он догадывается, что я его ни капли не люблю?
Похоже, нет… К лучшему. – Маняще улыбаюсь.
Вырываюсь из крепких мужских рук, стремительно бегу на цыпочках к окну. Пока Андрэ сдирает с себя джинсы и футболку, закрываю наглухо шторы. Быстро скидываю платье, прошмыгиваю в постель.
– Изабелла, в чём дело? Ты согласилась спать со мной. Даешь задний ход?
Инстинктивно прячу настоящие эмоции под толстой шкурой, которую удалось нарастить за годы ада, прожитого в одиночестве вдали от родины.
– Андрэ, прости. Это моя проблема, женские комплексы.
– Не верю! Как можно стесняться такого красивого тела! Бесподобного! – шепчет с придыханием парень с густой темной шевелюрой, черными, как ночь глазами, широкой грудной клеткой, обрамленной черными тестостероновыми волосами.
– Иди ко мне! – шепчу, онемевшими пальцами убираю одеяло с груди.
– Ты - бестия!
Мужчина ложится рядом со мной, и я тут же накрываю нас двоих тонким одеялом.
– Я хочу тебя видеть! – шепчет он, целуя мои ключицы.
– Ты видишь!
– У тебя не было мужчин все эти годы?
– Клянусь! За семь лет ни одного!
Температура нашей дружбы с Андрэ давно перевалила за нормальную отметку, поэтому, когда мужчина предложил секс, я согласилась.
Давать обратный ход сейчас не намерена. Несмотря на ненависть к себе и… своему телу.
Андрэ ласково гладит меня, и потихоньку успокаиваюсь. Прикрываю глаза, отдаюсь ласке.
Температура в комнате мгновенно повышается. От жара наших тел простынь нагревается до температуры на поверхности Солнца.
Мужская рука двигается к пупку, и я нервно дергаюсь.
– Малышка, в чём дело? Я не обижу, всё по согласию.
– Не надо трогать мой живот. Не люблю!
– Странная ты!
Ещё бы. Даже не знаешь, насколько я странная! – ухмыляюсь, вцепляясь пальцами в мужские плечи.
Андрэ оставляет в покое мой живот, сжимает теплыми ладонями мои оголенные плечи, от чего сердцебиение учащается, а дыхание сбивается.
После Дэна я не позволяла ни одному мужчине прикоснуться к себе. Андрэ – первый.
– Выглядишь божественно! – разглядывает меня с нескрываемым интересом.
– Правда? – спрашиваю как ребенок. Ловлю себя на мысли, что очень хочу ему понравиться как женщина.
Тогда семь лет назад во мне что-то сломалось. И потом на протяжении четырех лет меня ломала жизнь, ровно до тех пор, пока в моей жизни снова не появилась Полинка. Моё – солнышко, моя – отрада.