Тройняшки для миллиардера. Воронцовы
Шрифт:
Выгибаюсь как кошка. Перестаю бороться с желанием, когда влажные губы снова касаются живота.
– Малыш, приятно?
Больно хватаю руками его за волосы, рву на себя. Пленительная ловушка ведет меня в капкан, из которого боюсь, уже никогда не вырвусь.
– Поиграем?! – любимый понимает мой намек, заводится.
Обхватывает ладонями мои плечи, сжимает нежно. Впивается губами в вишневые губы.
Дети ждут! – хочу сказать Васе, но язык – гадёныш не слушается
– Тебе хорошо? – любимый бросает меня на кровать.
Сердце
А должен! Обязан! Ведь я – его женщина. Его вторая половинка.
– Тебе хорошо? – повторяет снова, останавливаясь.
Мы капитально опаздываем, на обучение нет времени. Сдаюсь.
– Очень хорошо, - выпаливаю тихо.
Приходим к финишу вместе.
– Сюта, - ты у меня такой чуткий, - шепчу, целуя грудь любимого. Его аромат оседает на моей коже, на губах.
Вдыхаю его. Напитываюсь им. Верю, что будем счастливы! Это лишь начало крутой жизни. Как же здорово найти свою вторую половинку, иметь с ней общие интересы, детей, и жить пока смерть не разлучит нас.
В дверь настойчиво стучат. Спустя минуту колошматят ногами.
– Мамуля, на празднике все тортики разберут! На мне достанется, - плаксивым голосом сообщает Маша.
– Папа, ты время смотрел! Маленькая стрелка уже на двенадцати!
– Мы были очень заняты. Сейчас идём! Маша не надо пинать дверь!
– отвечаем детям одновременно.
Целую любимого в плечо, скатываюсь с кровати, бегу босиком по теплому полу в душ. Васька за мной. Ловит меня. Хохочем. Тихонечко. Чтобы нас не услышали дети.
После душа и завтрака, надеваю дорогущее платье горчичного цвета, в тон ему пальто. На дочках такие же горчичные сарафаны и белые водолазки. Вася и Миша одеты в белые рубашки в синюю клетку и синие темные джинсы.
Выглядим броско. Пусть глядят, завидуют нашей счастливой семье.
Едем в машине. Вася проводит инструктаж.
– У Николаевых двадцать семь лет назад умерли дочери-близнецы при невыясненных обстоятельствах. Сейчас у них два приемных сына.
– Поняла. Не задавать лишних вопросов.
– Есть еще один пунктик, - любимый бросает на меня озабоченный взгляд.
– Что-то не так?
– Да. С Машенькой, - шепчет, делая музыку громче, чтобы дочь, сидящая на заднем сидении, не услышала.
– Что опять?! – всплескиваю руками.
– Машка воспылала к Марине Александровне пламенной любовью. Проследи, пожалуйста, чтобы она не доставала Николаеву. Женщина та не простая, с тяжелым характером.
– Хорошо, - шиплю сквозь зубы. – Может, это потому что дочка хочет бабушку и пора представить ее и остальных детей твоим родителям?
– Давай не будем сейчас ругаться! Я уже объяснял, почему не спешу ни жениться, ни знакомить малышню с родителями.
–
Майя бросает на меня жалобный взгляд. Моя бедная малышка не любит пышных торжеств, ей по кайфу посиделки у камина с папой, мамой, братишкой и сестренкой.
Господи, как же она собирается стать знаменитой моделью? Показы, переезды, люди.
Буду держать за нее кулачки.
Глава 34.2
Наш автомобиль въезжает в ворота крутого трехэтажного особняка. На огромной лужайке справа уже раскинулись два белоснежных шатра. Гости снуют туда-сюда.
Замечаю, что детворы больше, чем взрослых. Искренне радуюсь тому, что мои дети теперь не одиноки, особенно Мишенька.
Я, конечно, всегда знала, что мой ребенок – настоящий мужчина. Я бы на его месте давно сорвалась, послав Машеньку в пешее путешествие по ПарЫжу. Но сынок терпеливый, достойный брат, лучший товарищ по играм для девочек. Но мальчик не должен расти под контролем сестры!
Пришло время заканчивать с таким положением вещей. У Миши должны ходить в друзьях мальчики, у девочек – девочки.
Едва приближаемся к гостям, как нашу яркую многочисленную компанию замечают.
Красивая блондинка, чуть старше меня, направляется к нам, виляя офигительно соблазнительными бедрами.
– Кто это?
– Юлия Покровская – фарм королева. По совместительству – друг семьи Воронцовых.
– Василий, рада вас видеть, улыбается широко белозубым ртом.
– У вас глаза как небо, а платье – песня! – Майя завороженно разглядывает незнакомку.
– Правда?
– Угу, - дочь кивает без остановки.
– Василий, вы приехали!
– от толпы нарядных гостей отделяется женщина в белом жакете поверх яркого горчичного платья. Хозяйка особняка ступает величественно по траве, и я смотрю завороженно на ее развивающиеся каштановые волосы, холеное лицо.
Кого-то она мне сильно напоминает. Не могу вспомнить кого!
– Какие у вас сапожки, - причитает Майка, разглядывая белоснежные длинные сапоги на женщине.
– Заценила? – смеется хозяйка, заглядывая моей дочке в глаза.
– Угу! – пищит восторженно.
– Будешь вести себя хорошо, подарю на день рождения такие же!
– А мне? – из-за Майкиной спины материализуется вездесущая Маша.
С ужасом констатирую то, о чем говорил Вася - дочь залипает взглядом на лице хозяйки дома.
Рублевский домовой! – ругаюсь про себя. Боялась за Машеньку, а дочки обе ведут себя так, будто ни разу в людях не были. На мгновение стыд затапливает меня.
Вася аккуратно ловит за руку, отводит в сторонку.
– Прекрати, - шепчет на ухо. – Сегодня к нашим тройняшкам приковано внимание всех. По сути, они наравне с Лёшенькой – главные виновники торжества.