Трубачи трубят тревогу

Дубинский Илья Владимирович

Волна репрессий не миновала и автора этой книги, который в то время командовал 4-й отдельной Киевской тяжелой танковой бригадой.

После исторических решений XX и XXII съездов КПСС восстановлено доброе имя червонного казачества — славы и гордости советского народа.

Одной из людных улиц Киева присвоено теперь имя «Червоного козацтва», а парку у моста

Патона — имя Вiталiя Примакова. Горделиво рассекают седые воды Днепра теплоходы «Червоний козак» и «Вiталiй Примаков». Есть теперь в столице Украины улицы Власа Чубаря, Владимира Затонского, Юрия Коцюбинского, Яна Гамарника, Ивана Дубового, Павла Дыбенко — славных деятелей советской страны, ставших жертвами беззакония в период культа личности.

* * *

Свято чтят боевую славу червонного казачества его героические бойцы. Они — верные помощники партии в пропаганде ее идей среди молодежи. И преклонный возраст — не помеха этой работе. Крепко спаянные группы ветеранов червонного казачества существуют при Домах офицеров. В Киеве под руководством С. М. Иванины и С. В. Остапенко, в Москве — С. Б. Козачка и Е. П. Журавлева, в Ленинграде — Г. П. Сазыкина, И. Н. Юнакова и С. Б. Богданова, во Львове — В. И. Чайкина и П. И. Еременко, в Чернигове — А. И. Волосюка и Г. П. Маслака, в Харькове — А. П. Смолярова и Г. П. Васильева, в Виннице — Ф. Я. Недогона, в Донецке — П. И. Линника и Я. М. Ривного, М. А. Фертюка и И. А. Кришталя, в Днепропетровске — П. З. Скугорова и И. С. Максимовича, в Краснодаре — С. Ф. Высочинского и С. П. Букацеля, Г. В. Сизоненко и П. Я. Гомаза.

В январе 1958 года пришло письмо из Харькова: «Здравствуйте, многоуважаемый полковник. Нашу встречу в 1929 году в гостинице «Астория» я хорошо помню. Тогда вы подарили мне военный костюм и книгу... Теперь хочу сказать в отношении своего правильного имени. Мне было 17 лет, и я боялся, что меня не примут в Красную Армию. А брат мой Иван был старше на два года, и я пошел по его документам. На самом деле я не Иван, а Емельян. Для точного подтверждения высылаю вам

фотографию 1923 года. Я сижу на вашей лошади, на моем коне — Максим Бражник. Прошу сообщить о себе и, главное, о здоровье. Как ваша рука? Ой, как мне хочется с вами увидеться и переговорить обо всем. С глубоким уважением, к вам Емельян Бондалетов».

И вот мы встретились. Мне было отрадно, что свойственные моему боевому товарищу простота и задушевность сохранились и поныне. Сам не очень-то грамотный, Емельян Михайлович сумел дать детям высшее образование. В этом немалая заслуга и Анны Яковлевны Бондалетовой.

— В эвакуации, — говорит она, приглашая нас к столу, — дети месили на заводе глину, таскали на себе кирпичи, а учились.

Емельян Михайлович Бондалетов, старший лейтенант запаса, взглянув на своего старшего сына Виктора, служившего с ним в одной части во время Великой Отечественной войны, назидательно добавил:

— А навряд ли выучились бы вы все на инженеров, если бы тогда, в 1921 году, победила не Советская власть, а петлюровский атаман Палий. За науку, дети, благодарите Ленина, нашу родную Коммунистическую партию.

* * *

Молодое советское общество свое право на жизнь отстояло мечом. Сейчас в мирном соревновании не войной, а вдохновенным трудом все больше и больше утверждается превосходство, торжество нового мира над старым. Об этом говорит яркий документ современности, волнующий манифест нашей изумительной эпохи — новая Программа Коммунистической партии Советского Союза.

Ныне на огромных пространствах, во всех уголках могущественного лагеря социализма трубачи вместо сигналов боевой тревоги трубят гимны свободному труду. Но в случае новой грозы голосистые боевые трубы поднимут одну треть всего человечества на священный бой за свои очаги, за волю, за радостный и свободный труд, за братство и счастье всех народов.

Жемчужина — Киев

1966–1961