Трубадура
Шрифт:
И именно в этот момент Тура вдруг понимает, где у нее главная эрогенная зона. На руке. Когда нежные чёрные волны волос скользят по ладони и между пальцами. И его руки на ее спине – горячие, настойчивые. И вдруг они переместились на грудь…
У него колючая небритая щека. Об этом сообщает пощёчина. Степан поджимает и без того узкие губы и опускает роскошные ресницы. Недоуменно. Презрительно.
– Секс-услуги не входят в стоимость проживания! – Тура тоже умеет врезать как следует.
– Я доплачу.
Получи
Тура вскакивает с кровати. Сказать бы что-то, но ничего на ум не приходит.
– Держи свои руки при себе! – шипит она.
Уже у двери ее настигает тихий голос Степана:
– Здорово целуешься.
Дверью она хлопнула. Музыки больше не слышно.
На кухне Степан делал отжимания.
Двадцать два… двадцать три… двадцать четыре… двадцать…
Со счета его сбили шаги. Пришлось прерваться и встать.
В дверях стояла Елена Павловна собственной персоной. В тонком коротеньком халате с пояском. Обширный бюст был представлен во всей красе. Практически не оставлял места для фантазии.
Стёпка вытер шею полотенцем. И проклял себя за то, что не надел футболку. Привык заниматься с голым торсом – так удобнее. Судя по взгляду Елены Преужасной – пора отвыкать.
Дама сделала вид, что засмущалась.
– Ой, Стёпочка, не смотрите на меня, я не накрашена!
Угу. А красная помада – это ему мерещится, видимо.
– Вы прекрасно выглядите, Елена Павловна.
Зря сказал. Но уже поздно. Она подплыла к нему, дыша жаром и гелем для душа. Стёпе осталось только прижаться к стенке. Он вдруг понял, что чувствуют девчонки, когда к ним клеятся на улице не совсем трезвые и очень наглые парни. И это при том, что он сам – сто девяносто три, девяносто пять и может вломить. Но не возрастной же тётке с яркой помадой и в неприлично коротком халате?
– Стёпа, вы завтракать будете?
– Спасибо. – Степан бочком стал пробираться к выходу с кухни. – Я уже позавтракал.
– Да что вы там ели? Пару бутербродов всухомятку? Давайте, я вам приготовлю вкусный омлет.
– Еще раз спасибо, но ваша дочь угостила меня кашей.
Елена Павловна двинулась к холодильнику.
– Кашей? Это хорошо! – Она открыла дверцу. – Так, что у нас здесь?
Степан быстренько ретировался и скрылся за дверью своей комнаты. И кой чёрт его дёрнул заниматься на кухне? Места в его комнате маловато. Надо иногда и голову включать.
Вернувшись домой после работы, Тура устало сняла пальто и сапожки.
Неожиданно в дверь позвонили. Тура щёлкнула замком и с удивлением увидела на пороге двух незнакомых девиц лет двадцати, в узеньких джинсах, распахнутых куртках, под которыми были коротенькие топы, открывающие живот, и с разноцветными клоками волос на голове.
– Здрасьти.
– Чем могу помочь, девочки?
Девочки переглянулись и выдали хором:
–
Соображала Тура после рабочего дня туго. Но тут разозлилась.
– А вы к Степану Аркадьевичу по какому делу? – строго спросила она.
– А мы… – Нимфы еще раз переглянулись. – Это… – хихикнули снова слаженно. – Автограф хотели взять!
Фанатки. У Степаши есть фанатки. Да боже ж мой. Какую знаменитость приютили. Какая честь. Дальше командовал разлив желчи внутри одной конкретно взятой квартирной хозяйки.
Тура отступила на пару шагов и для порядка стукнула по косяку костяшками пальцев.
– Кузя! Кузьма! Сундук украли! В смысле, к тебе дамы пришли. С визитом.
Открывшаяся дверь в комнату явила недоумевающего Степана Аркадьевича Кузьменко в домашнем – мятая футболка и спортивные штаны. И учебник из дедовой библиотеки в руке – сессия у Степана Аркадьевича, потому и сидит вечерами дома.
Степан вопросительно посмотрел на Туру.
– Поклонницы вашего таланта, Степан Аркадьевич, – медоточиво проворковала Тура. – Жаждут припасть и облобызать.
– Чего?
– Стёпа, вы нам обещали автограф! – заверещала одна из девиц.
– Чего?
Парочка клоунесс быстренько перешагнула за порог и ввалилась в прихожую. Степану и Туре пришлось посторониться. В заставленном старыми вещами коридоре стало еще более тесно, чем было до того.
– Стёпа, на последней игре в «Нева-арена», помнишь? – защебетала одна из девчонок. – Ты обещал, что дашь нам автограф. И расскажешь про игру.
Дальнейшее Тура проигнорировала. Повернулась и ушла ванную. Запихнула вещи в стиральную машину. Давно собиралась. Но вслушивалась чутко – в девичий щебет, в хихиканье, в сдержанные ответы Степана.
И в хлопок двери – спустя минут примерно десять. Значит, в гости не пригласил. Молодец, Степаша. Пять тебе за сообразительность. Тура включила стиральную машину и двинулась к двери жильца.
Степан только собирался войти в комнату. Остановился в дверях.
– Что так быстро? Девушки были настроены на плодотворное общение.
– Я не давал им своего адреса. – Тон жильца был мрачен.
– Ну что вы, Степан Аркадьевич, – промурлыкала Тура. – Не стоит стесняться своей популярности. Хотя фанатки бывают такие назойливые. Что в следующий раз сказать? Что вас нет дома?
Стёпка одарил Туру мрачным взглядом.
– Ты мне одеяло обещала.
С этими словами дверь за либеро закрылась.
Да. Обещала. А потом что-то со временем не сложилось. А потом этот поцелуй нелепый, а потом – негласная война. Но обязанностей арендодателя это не отменяет. Одеяло… Да, она обещала одеяло.
Тура залезла на антресоли, перетряхнула три коробки, прежде чем нашла то, что искала. Вот оно – старое, верблюжьей шерсти. Дед говорил, что от его отца осталось. А там же флотские, под два метра.