Трудная проблема сознания
Шрифт:
Деннет решает эту задачу во втором разделе «Контента и сознания», озаглавленном «Сознание». Здесь Деннет начинает с различения двух видов «осознания», а именно: (1) того, которое проявляется в способности к адекватным невербальным поведенческим реакциям, и (2) того, собственно человеческого сознания, индикатором которого служат вербальные отчеты; затем последовательно рассматривает различные ментальные состояния и действия — ментальные образы, намерения, мышление и т. п., — и показывает, как можно было бы попытаться отыскать их физикалистские первоосновы.
Учение о сознании составляет, таким образом, вторую часть системы Деннета — первой же, напомню, является учение об интенциональности, или контенте. Вот как об этом говорит сам Деннет: «Моя основополагающая стратегия всегда оставалась неизменной: сначала разработать объяснение контента как чего-то независимого и более фундаментального, чем сознание… а затем построить на этой базе объяснение сознания. Сначала [29] контент, затем сознание». В последующие после выхода «Контента и сознания» годы его система выдержала еще два «издания», обрастая все новыми деталями и уточнениями. Первое из них пришлось на 1978 год, когда Деннет опубликовал «Мозговые штурмы», композиционно организованные по модели «Контента и сознания». Дальнейшее
[29]
Dennett D. C. Consciousness Explained. Boston, 1991. P. 457. В письме автору от 4 августа 2004 г. Деннет уточнял, что он «использует теорию интенциональности для того, чтобы показать, как человеческое сознание возникает в качестве специфического феномена внутри этой теории».
В эссе «Автопортрет», опубликованном в 1994 г. в «Справочнике по философии сознания» и переизданном в авторском сборнике «Дети мозга» (1998), Деннет отмечает, что вторая часть его системы, теория сознания, подвергалась с 1969 г. более существенным переделкам, чем учение об 30-х интенциональности. По сути, он дает понять, что изложение теории сознания в «Контенте и сознании» в ряде аспектов было попросту неадекватным. Начать с того, что, как утверждает сам Деннет, в 1969 г. он преувеличивал «роль языка в конституировании частных, но [31] существенных аспектов человеческого сознания». Особенно это заметно по деннетовской трактовке отношения языка и ментальных образов. В «Контенте и сознании» он пытался показать, что эти якобы «фотографические» внутренние картинки в действительности являются лишь дескрипциями, речевыми формулами, которые проще редуцировать к механизмам мозга. Обосновывал это Деннет тем, что, к примеру, воображая некоторые вещи, мы четко фиксируем их воображаемые свойства только тогда, когда даем воображению соответствующую речевую инструкцию. Скажем, представьте зебру. А теперь подсчитайте ее полоски. Как ни странно, сделать это будет непросто. Деннет утверждал, что затруднения неслучайны: без четких речевых указаний о полосках и подобных им качествах их число остается неопределенным. Уже один этот факт разрушает сходство ментальных образов с изображениями. В общем, заключал он, нет независимых от языковых инструкций ментальных фото — уверенность в их бытии есть просто иллюзия. Позже Деннет утверждал, что зашел в этой трактовке «слишком уж далеко» [32] . Похоже, что он прав. Подсчитать полоски на зебре нельзя и тогда, когда мы видим ее периферическим зрением — но из этого вовсе не следует, что периферическое зрение конструируется речью, скорее, ее участие в нем минимизировано.
[31]
Ibid. P. 364.
[32]
Ibid.
Однако помимо частных недоработок в «Контенте и сознании», по мнению его автора, была допущена и более масштабная ошибка: там предполагалось, что в мозге существует некая невидимая, хотя и вполне реальная линия, разделяющая бессознательные и сознательные процессы [33] . Деннет называл ее «линией осознания» (awareness line) и говорил о принципиальной возможности отыскания физической «границы» речевого центра, пересекая которую тот или иной контент становится доступен для выражения и осознания [34] .
[33]
Ibid.
[34]
См.: Dennett D. C. Content and Consciousness. P. 122.
Эта концепция, содержащая рудименты «картезианского материализма», как сказал бы поздний Деннет, была позже заменена им «теорией множественных набросков», впервые детально представленной в «Объясненном сознании». Но, прежде чем обратиться к анализу этой работы Деннета, поговорим о той части его теории, которая составляет фундамент или предпосылку учения о сознании и которая не пересматривалась, а лишь дорабатывалась им после 1969 г.
Концепция интенциональности — речь идет о ней — действительно претерпела определенные изменения после «Контента и сознания». Первое из них пришлась на 1971 год, когда Деннет опубликовал статью «Интенциональные системы», вошедшую позже в сборник «Мозговые штурмы». Развивая здесь тезис «Контента и сознания» о приписывании убеждений, желаний и других интенциональных состояний некоторым материальным системам в целях эффективного предсказания их поведения, он называет такой подход «ин — тенциональной установкой» и отличает ее от «физической» и «дизайнерской» установок [35] . Физическая установка срабатывает тогда, когда для предсказания определенных событий достаточно воспользоваться общими представлениями о законах природы, как, к примеру, в случае предсказания падения камня при выпускании его из рук [36] . Дизайнерская установка применима к артефактам, функции и механизмы которых хорошо известны. Зная, для чего нужен будильник и что он такое, я могу предсказать, что он зазвонит в такое-то время.
[35]
Dennett D. C. Brainstorms: Philosophical Essays on Mind and Psychology. Cambridge MA, 1981 (1978). P. 4–6.
[36]
Dennett D. С Intentional systems theory. TS 2007. P. 2.
Рассуждая о будильнике и подобных ему устройствах, нам совершенно незачем приписывать им желания и убеждения. Ситуация меняется, когда мы видим, что какая-то материальная система демонстрирует целесообразное «поведение» во внешней среде. Представим, к примеру, механические устройства на колесах, спроектированные так, что они избегают столкновения со стенами комнаты и друг с другом (я видел
[37]
Замечательный рассказ Дианы Гаспарян о туссанской конференции 2006 г., а также о том, что ей предшествовало, опубликован на сайтеОт себя могу добавить три вещи. Во — первых, нельзя не отметить подготовительную работу организаторов. Они тщательно проинструктировали докладчиков, и в результате пленарные заседания напоминали показательные бои или отредактированные телевизионные шоу — в хорошем смысле. Во — вторых, лучшее время получали не именитые авторы, или не только они, но и просто те, кому было что сказать. Хотя новички не могли тягаться с Дугласом Хофштадтером, утонченно рассуждавшим о «странных петлях» обратной связи в мозге, образующих человеческое Я. В — третьих, конференция незаметно перетекала в разного рода художественные перформансы. Кульминацией же стала традиционная финальная вечеринка «Конец сознания», а кульминацией вечеринки — следующая сцена, которую, к сожалению, смог по — настоящему прочувствовать только я. Вообразите веселую толпу, выстроившуюся в гнутую очередь за фуршетной выпивкой — гомон, смех… И вдруг рядом со мной возникает захмелевший человек, обводит очередь мутным взглядом и выдыхает «страанная петля…». Но настоящий конец сознания наступил, когда я слегка споил Сью Блэкмор и, разглядывая ее многоцветные волосы, болтал с ней о Деннете и буддизме…
Заметим, в случае с такими роботами и подобными им простыми устройствами, вроде термостатов, искушению говорить о них в интенциональных терминах легко противостоять. Однако ему почти невозможно противиться, когда принципиальное устройство аналогичных материальных систем неизвестно нам или когда это устройство очень сложно, как у компьютеров. Приписывая им интенциональные состояния, мы, стало быть, словно заполняем имеющиеся у нас пустоты в знании об их физической организации [38] , обретая вместе с тем хорошие шансы на предсказание их поведения.
[38]
Очевидно, таким образом, что интенциональная установка является продолжением или даже «подвидом» дизайнерской — см.: Dennett D. С. Intentional systems theory. P. 3.
Именно это обстоятельство привлекает Деннета. Жизнь людей — сплошное прогнозирование, и для него хороши любые средства, лишь бы они были эффективными. Но уроки термостатов и танцующих роботов учат нас, что приписывание материальным системам интенциональных состояний нельзя абсолютизировать. И то, что сегодня рассматривается как интенци — ональная система, завтра может быть лишено примысленного внутреннего мира [39] . Одна установка может сменяться другой. Поняв устройство живых существ, мы сможем предсказывать их поведение на основе дизайнерской установки, а в предельном случае — и на основе физической установки.
[39]
Dennett D. С. Brainstorms. P. 12.
Ключ к принципиальному устройству живых существ дает знание законов эволюции: формирование их целесообразного, «разумного» поведения осуществляется в процессе естественного отбора. Но отбор целесообразных поведенческих схем не происходит одномоментно, это длительный процесс, и важно уяснить его этапы. Деннет решает эту задачу в «Опасной идее Дарвина» и «Видах психики». Он выделяет четыре этапа эволюции поведения. На первом существа жестко генетически соотнесены со своим наличным окружением. Такие организмы Деннет называет «дарвинианскими созданиями?». На втором этапе возникают «скиннерианские создания», способные варьировать поведение в зависимости от положительных или отрицательных подкреплений своих конкретных действий. Для третьего этапа характерно появление «поппериан — ских созданий», умеющих «проигрывать» будущие действия в своей внутренней информационной среде еще до их реального совершения и позволяющих «гипотезам умирать вместо них». На этой стадии возникают высшие животные. Но она еще не предел. Информационная среда, в которой проходит проигрывание их гипотез, содержит помимо врожденных, генетически детерминированных схем в основном данные их индивидуального опыта. Между тем все мы прекрасно понимаем, что эту среду можно обогатить и коллективным опытом современников и предков, который называется культурой. Но внедрение в мозги индивидов культуры предполагает существование некоего медиума, способного транслировать этот коллективный опыт. Речь, разумеется, идет о языке. Именно «языковой инстинкт», присущий людям, позволяет им передавать или декодировать различные культурные технологии и достигать качественно нового уровня насыщения информационной среды их нейронных компьютеров. Поэтому люди заслуживают особого места в плане эволюции. Деннет называет их «грегорийскими созданиями» (по имени психолога Р. Грегори) [40] .
[40]
См.: Dennett D. C. Darwin's Dangerous Idea: Evolution and the Meanings of life. L., 1995. P. 370–383.
Итак, если мы хотим объяснить человеческое сознание, мы должны, считает Деннет, принимать во внимание культуру. Но как работать с ней? Долгое время в европейской философии доминировала квазигегелевская традиция гипос — тазирования культуры, рассмотрения ее как некоей самостоятельной сущности, «мирового духа», возвышающегося над индивидами. Лишь во второй половине XX века эта те — оцентрическая в своих истоках идея, преломлявшаяся в самых разных концепциях, в том числе в марксизме, стала уходить со сцены. Возможно, решающий удар нанес по ней британский биолог Ричард Доукинс. Произошло это как бы ненароком. В 1976 г. он опубликовал книгу «Эгоистичный ген», разошедшуюся с того времени тиражом более миллиона экземпляров. Там Доукинс доказывал, что субъектом естественного отбора являются не индивиды или виды, как считали многие, а гены или комплексы генов. Т. е. в процессе естественного отбора отбираются такие гены, которые обладают способностью к порождению максимального числа копий. Понимание этого обстоятельства позволяет метафорически изобразить всю биологическую эволюцию как борьбу эгоистичных генов. Виды при таком подходе оказываются абстракциями, а индивиды — переносчиками генов, подчас жертвующими собой ради блага боссов.