Трудно быть богатой
Шрифт:
Что касается ножа Камиля, он так и лежал в бардачке. Сергей Сергеевич его изъял и теперь достал холодное оружие из того же непрозрачного пакета, где находилось платье, и показал мне. Нож (в ножнах) сейчас был помещен в прозрачный пакетик.
— На всякий случай взяли на экспертизу, но уверен, что она ничего не даст.
Я же смотрела на нож в пакетике. Теперь мне почему-то казалось, что тот, которым я разрезала яблоко, был потолще. Лезвие пошире… Или я совсем обалдела? Вижу то, чего нет? Там ведь был один нож? Или второй нож в самом скором времени всплывет в другом месте?
Там, где тоже по каким-то причинам
— У меня к тебе еще один вопрос, Оля, — устало посмотрел на меня Сергей Сергеевич, с которым я не стала делиться своими последними сомнениями, решив оставить их при себе. — Почему ты пошла в машину к Жирному? Тьфу, депутату…
Я улыбнулась.
— И ты, и Зайцев как-то обошли этот момент, — продолжал он. — Но, если я правильно понял, ты не испытывала к нему никаких положительных эмоций. Как раз наоборот. Он заинтересовал тебя книгами Эросмани? Хвастался, что они у него все подписаны автором? Хотел сделать тебе презент с автографом?
Грустно усмехнувшись, я сказала правду. У Сергея Сергеевича, наверное, слышавшего в жизни всякое, челюсть поползла вниз.
— Не может быть, — промычал он.
Я рассказала, при каких обстоятельствах была вынуждена признаться в своем авторстве Жирному.
Майор немного пришел в себя, извлек из потрепанного портфеля «Адюльтер по-олигарховски», протянул мне ручку и попросил и ему оставить автограф. Смутившись, он признался, что «Маньяк и принцесса» понравился ему больше.
— Сцены изнасилований у тебя здорово получаются, — заметил он. — Ну, будто тебя саму несколько раз…
— Бог миловал, — грустно улыбнулась я. — Когда их писала, каждый раз воображала встречу с экс-супругом. Его облик очень вдохновлял.
Я всегда так делаю: представляю кого-то из знакомых, причем, и когда пишу сцены с положительными героями, и когда с отрицательными. В качестве последних воображение подсовывает сотрудников ЖЭКа (или как там его теперь называют), которых я в романах неоднократно «насиловала» (в особенности в периоды отключения горячей воды и невключения отопления), злобных теток из собеса (всех засунула в «Стриптиз с цианистым калием»), стерву-медсестру из детской поликлиники, куда мне приходится водить детей (в последнем романе я ей физиономию серной кислотой полила).
Сергей Сергеевич усмехался, слушая мои откровения о создании бестселлеров, продаваемых огромными (для такого бреда) тиражами, а потом сказал, что теперь ему понятно, как сегодня развивались события. Дело за малым — найти Суворова.
— Но вы, Оля, ведите себя крайне осторожно! — майор опять перешел на «вы». — По-моему, некто желает, чтобы вы оказались в СИЗО. Мне так кажется. На убийство не идет, а за решетку вас отправить хочет. Но вот почему Хабибуллин?
Я сама, откровенно говоря, не понимала, что происходит. С какой целью со мной познакомился Камиль? Или он все-гаки познакомился случайно, потом выяснил, кто я, и придумал какой-то хитрый план? Но каковы его цели?
— Оля, я не беру с вас никаких подписок о невыезде, но все-таки постарайтесь никуда не исчезать. А если соберетесь, предупредите меня. — Сергей Сергеевич
— По доброй воле не буду, — обещала я.
Мы распрощались с Сергеем Сергеевичем, он сказал, что ему еще нужно остаться на месте, допросить других свидетелей (тут столько прислуги и охраны, а оперативников как всегда не хватало), и передо мной встала дилемма: как добираться домой? Я посмотрела на часы. Если электрички еще ходят, то как дойти до станции? Кстати, а до которого часа они ходят? Не имею ни малейшего понятия, так как на дачу к детям езжу только на машине.
Может, меня до города подкинет кто-то из гостей, если, конечно, захочет со мной связываться? Наверняка присутствующие здесь уже определили мою особу в список персон нон-грата.
Стоя в коридоре, я раскрыла сумочку. В кошельке лежали пятидесятирублевая и десятирублевая купюры, немного мелочи. Вот так сумма для гостьи этого особняка! Убогой чувствовать себя очень не хотелось. И не хотелось, чтобы те, кто выбился из грязи в князи, смотрели на меня свысока.
Оставалась одна надежда: на Костю Зайцева. Если он не довезет меня сам, может, найдет того, кто подбросит меня хотя бы до города. В любом случае, в городе будет уже проще. Пешком пойду, утром общественный транспорт начнет ходить. Во сколько у нас открывается метро? Вроде бы без пятнадцати шесть, хотя могу и ошибаться. Ничего, перекантуюсь до утра, если не найдется доброго человека, готового довезти меня за имеющиеся деньги до родного дома.
Я отправилась искать кого-нибудь из охранников. Кругом сновали милиционеры, больше не обращавшие на меня никакого внимания.
Я вышла во двор через служебный вход — или черный, или как тут его называют?.. Окинула взглядом значительно поредевший ряд машин. Джип Хабибуллина уехал. Крайним теперь был «мерседес» Жирного — с распахнутыми дверцами. Притягиваемая, как магнитом, я подошла к машине. Тело уже увезли, моих шедевров в салоне автомобиля тоже не осталось. Если их не забрали, как вещдоки, то наверное растащили поклонники моего таланта из органов. Хорошо, хоть журналисты не набежали. А то бы уже завтра во всех газетах пестрели заголовки: «Автор эротических романов подозревается в убийстве депутата Законодательного собрания», «Коммерческий директор „Алойла“ замечена с наследником „Татанефти“», «Страсти в депутатско-нефтяном королевстве» или что-то в этом роде.
А не позвонить ли мне Саше-Матвею? — мелькнула мысль. Пусть приедет за мной и заодно соберет материал для очередного еженедельника. Конечно, с обязательным условием не упоминать мое имя (ну, и псевдоним, естественно).
Теперь следовало только добраться до телефона. Я повернулась назад к зданию. Войдя в него, решила снова заглянуть в дамскую комнату, которая, в принципе, была общей — ни «М», ни «Ж» нигде не значились.
В коридоре на меня опять никто не обратил внимания. Я спокойно зашла в нужное мне заведение, проследовала к дальней от входа кабинке (их тут было две), закрылась там и вдруг увидела черную пуговицу довольно крупных размеров, валявшуюся справа от унитаза.