Трудно быть богатой
Шрифт:
— Кстати, он был любимцем у мамочки. Я не знаю всех деталей. Потом мать умерла, как я вам уже рассказывал. И Камиль пустился во все тяжкие. Отец какое-то время старался держать его в узде, потом махнул рукой, а в последний год попытался снова заняться им — после гибели Равиля. Не знаю, что из всего этого получится… Но, Оля, выкиньте Камиля из головы. Он вам не помощник. Тем более после того, что он сделал в доме депутата Госдумы.
Ты еще не знаешь, что он сделал на Кипре…
Я закрыла глаза. Что мне делать? Куда пойти? А ведь Лешка может начать действовать уже прямо сейчас…
Я
— Что было в папках вы посмотрели? — уточнил журналист.
— Какая-то финансовая документация. И…
Я вспомнила про маленькую кассетку. У меня нет диктофона, но у журналиста он должен быть обязательно.
В общем, я сказала и про кассету, и про вчерашнее нападение, и про ночной Лешкин приход ко мне домой и его угрозы.
— Да, в таком случае точно надо связываться с Муратом Аюповичем, — усмехнулся Саша-Матвей. — Придется выяснять, куда он отбыл и насколько. Я вам помогу, Оля, раз я в состоянии это сделать, а вы решили не жалеть своего бывшего. Правда… у меня будет одно условие.
Я вопросительно посмотрела на своего собеседника.
— Знаете, почему я вчера поехал к Хабибуллину? Мне страшно нужны деньги. На мне висит долг. Хотел ему кое-что продать… Зная мою пагубную страсть к игре, мне уже никто не дает… Но я отдам эти материалы вам. И вы передадите их Мурату — ну и, конечно, расскажете все, что рассказали мне… А потом попросите, чтобы господин Хабибуллин помог бедному журналисту, его не калеча… Сообразите, как ввернуть. Скажете, что фотографии — мои.
С этими словами Саша-Матвей извлек из внутреннего кармана курточки небольшой черный пакет, раскрыл его и протянул мне несколько снимков.
— Вы, наверное, не знаете, кто заснят рядом с вашим бывшим мужем.
Но я знала: это был Виталий Суворов, с которым они пили пиво в каком-то открытом кафе, сидели в бане с девочками, в общем, очень мило проводили время.
А Саша-Матвей продолжал рассказывать мне, кто такой Суворов:
— …Все считают, что этот человек работает на Хабибуллиных. И, главное, так считает Мурат. Более того, у меня имеются записи разговоров Суворова и вашего бывшего мужа, Ольга… Они явно свидетельствуют о том, что Суворов работает на Багирова, а не на Хабибуллина.
— Сколько вы хотите за эти фотографии и записи? — спросила я хриплым от волнения голосом.
Глава 30
Саша-Матвей не хотел брать с меня ни копейки, считая, что у меня не самое лучшее финансовое положение. Я убедила его, что плачу Лешкины деньги, выданные мне на покупку глушилки и пистолета. Про остальные, прихваченные из сейфа, даже не заикалась.
— Но они вам все равно могут пригодиться на другое. Детям лучше что-нибудь купите или себе. С вас, Оля, я не могу их брать. С Хабибуллина, вашего бывшего мужа — другое дело.
В конце концов мы договорились, что я сегодня дам ему тысячу долларов, а он в дальнейшем продаст те же снимки и записи (скорее всего, при моей помощи) Мурату Хабибуллину и вернет мне эту тысячу. Для него главным было поскорее расплатиться с
Мы заехали к моим на дачу, я провела инструктаж с дедушками. Саша-Матвей, о котором свекор уже все уши прожужжал моему отцу, был встречен с распростертыми объятиями. Журналист еще добавил старикам наставлений. Оставалось надеяться, что Лешка, по крайней мере, не станет устраивать стрельбу в дачном поселке и не додумается спалить его дотла. Хотя от Багирова всего ждать можно. Дети слушали, раскрыв рты, с интересом оглядывали моего знакомого, даже пару раз дотронулись до его длинных волос, мне сказали, чтобы я свои тоже отращивала, а затем в один голос спросили, когда приедет дядя Камиль. Они по нему соскучились.
Я наступила Саше-Матвею на ногу, а детям сказала, что «дяди» Камиля, по всей вероятности, еще нет в городе, иначе он бы уже обязательно заехал. Правда, я в этом сомневалась.
На обратном пути журналист высказался по поводу любви Камиля к детям — он впервые об этом слышал. А потом поведал мне еще несколько деталей из биографии Хабибуллина-младшего, характеризовавших его, как редкостную сволочь и маменькиного сынка, подобного Лешке. Правда, мать Камиля не шла ни в какое сравнение с Надеждой Георгиевной: ни партийной работой, ни бизнесом не занималась, посвящая себя домашнему хозяйству и детям, любимым из которых был младший, оберегаемый от всех невзгод.
В городе я высадила Сашу-Матвея у метро, а сама поехала к Сергею Сергеевичу, обещавшему подойти на работу во второй половине дня, после того, как выспится.
За столом убитого Андрея Геннадьевича сидел уже другой человек, который тут же подсунул мне «Маньяка и принцессу», желая получить автограф. Это что, теперь настольная книга в органах?
Первые минут пятнадцать говорили о моем творчестве, новый сотрудник отдела поведал о встречавшихся на его жизненном (вернее, милицейском) пути случаях изнасилования (чтобы я использовала их в следующем романе), потом коллеги отчитывались перед Сергеем Сергеевичем о проделанной работе — допросе сотрудников «Алойла».
— А дело от вас не заберут? — спросила я. — Ведь иностранцев же убили.
Милиционеры очень надеялись, что заберут, но пока им пришлось собирать информацию об убитом гражданине России и исчезнувшем шофере. Вообще мне пояснили, что скорее всего именно это дело будут вести и сотрудники ФСБ, и милиция одновременно. Милиция занимается уголовщиной, если же дело связано с политикой, его передают ФСБ. Я все равно ничего не поняла: какая политика, если речь шла о продаже и покупке нефти и нефтепродуктов?
Шофер, как выяснилось, давно работал в «Алойле» и ни в чем преступном ранее замечен не был. Так что в самое ближайшее время его найдут на дне какого-нибудь из многочисленных водоемов Петербурга — или закатанным в асфальт. Возможно, ему заплатили за то, чтобы вел машину по определенному маршруту и не мешал действиям бандитов — ну а потом и самого грохнули. Хотя странно, что не вместе со всеми.
Семья шофера ничего не знала, он просто не пришел домой ночевать. Мне предъявили фотографию, я опознала нашего вчерашнего водителя. Меня допросили ведя протокол, велев повторить все, что я знала. Я сказала то же, что и вчера.