Трудный Роман
Шрифт:
— Да что ты говоришь? Куда?
— На другую работу. Это пока еще тайна. Уйдет после конца учебного года. Мне Марианна по секрету сказала.
— Скатертью дорожка, — отозвался Костя. — Никто жалеть не будет.
— Бедняжка. Так и не удастся ей замазать все тени и трещины.
— Точно, точно, — поддакнул Костя. — Несчастный человек, никому не верит. Наверное, даже в себе сомневается.
После уроков студийцы остались на репетицию. А Роман и сам не смог бы объяснить, почему и он вернулся с полпути домой и пришел на репетицию.
Влекла сама атмосфера школьного театра. Неудержимо тянуло посидеть в одиночестве в полутемном зале, наблюдая за игрой на освещенной сцене. Сидеть и молчать. И всем своим химико-физико-биологическим существом воспринимать простенькие картинки, из огромного множества которых и состоит жизнь человеческая. И думать, думать, думать о своих тревогах.
Все уже собрались, когда он пришел. Стояли вокруг Марианны, сосредоточенно слушали ее. Марианна отчитывала за то, что на вечере сразу же после концерта и КВН, когда она ушла, студийцы тут же переоделись — сняли с себя форму (у них были свои особые костюмы с эмблемой на груди в виде маски из древнегреческой трагедии) и облачились в свои лучшие парадные одежды.
— Так на вечер же пришли! — неуверенно пробовал оправдаться Игорь Чугунов. — Ведь не просто играли.
— Все равно не понимаю, — говорила Марианна, сокрушенно качая головой. — Не захотелось вам свою марку держать. Вот что обидно.
— Добрый вечер, — нерешительно сказал остановившийся чуть поодаль Роман.
Все обернулись к нему.
— Добрый вечер, Роман, — обрадовалась ему Марианна. — Вот и хорошо, что пришел. Сейчас начнем репетицию.
И все сразу поняли, что, хотя Марианна и ругала их, у нее великолепное настроение, что она корила их так, для порядка, для острастки, а не всерьез. И у всех сразу же отлегло. И тут только все заметили, что она сегодня чем-то необычайно, невообразимо, необыкновенно довольна.
Сегодня Марианна была в красном шерстяном, крупной вязки платье, облегающем ее идеально стройную фигуру. Будто сама Грация появилась среди учеников. Игорь Чугунов, положив руку на плечо Жени, смотрел на нее как-то смущенно, уж слишком осторожно, словно боялся нечаянным взглядом, как рукой, коснуться ее.
Роман поискал глазами Костю. Его не было.
— Где Табаков? — тихо спросил он у Жени.
— Костик на тренировке. Его сегодня не будет, — объяснила она. — Его заменит наш запасной.
— Сегодня Тибальд я. А в чем дело, сударь? — выставляя вперед подбородок, пошел на Романа этот скоморох Черникин. — Что угодно? Драться? На дуэли? Пожалуйста. Вот шпага… Я не боюсь. Привычен. Меня уже не раз убивали на сцене. Ну?..
Роман невозмутимо принял из его рук вторую шпагу и, отступив на шаг назад, стал в стойку. Черникин
— Попался, Юрка, — засмеялся Чугунов. — Так тебе и надо, хвастуну. Вперед! Не посрами свою фамилию.
И Черникин, размахивая шпагой, как палкой или даже приличным дрыном, бросился вперед. Блеснули клинки. Зазвенел металл. Через минуту шпага вылетела из рук Черникина, выбитая ударом Романа. Он приставил к груди обескураженного «врага» острие и без улыбки сказал:
— Считай, что ты умер еще раз. По-настоящему. Но я дарю тебе жизнь. Пользуйся. Только с умом.
— Большое спасибо, — пролепетал Юра и, взявшись пальчиками за края брюк, сделал книксен.
Чугунов неодобрительно взирал на приятеля, не оправдавшего его надежды. Женя и Марианна улыбались.
Когда все прошли на сцену и приготовились к репетиции, Марианна вдруг предложила Роману роль Ромео.
До сих пор ни единым взглядом или словом она не показала, что помнит его злую шутку. Но сам-то Роман все время держал ее на уме и потому был настороже. А тут на тебе — центральная роль.
— Для этой роли у меня нет данных, — стал он отказываться.
— Ну почему же нет? — возразила Марианна. — Здесь нет профессионалов. Давай попробуем.
— У него только внешние данные, Марианна, — ехидно заметил Черникин: надо же хоть как-то отыграться за поражение. — Других нет, поэтому и отказывается.
Роман переступил на месте и нетерпеливо подернул плечами, как при ознобе.
Лицо Жени ничего не выражало. Она просто смотрела на него, и все. Ни слова, ни звука, ни намека, что и она хочет, чтобы он стал Ромео. Но ведь она Джульетта, и ее просьба имеет, пожалуй, кое-какое значение. Но в глазах ее ничего — никакого выражения… Одно ожидание.
— Нет, — твердо сказал Роман и сжал челюсти. — И не будем больше об этом. Я не Ромео. Я Роман. Чужую роль играть не буду. — Он усмехнулся кончиками губ, кивнул на Чугунова. — Очевидно, один из претендентов? Ему уступаю даже без боя.
— Можно, я буду Ромео? — вылез вперед Черникин. — А чем мои данные хуже?
Он снова сумел вызвать у всех улыбку. После непродолжительного обмена мнениями роль Ромео была отдана отсутствующему Косте. Черникин стал Тибальдом, а Роман — артистом вспомогательного состава, или, так сказать, запасным игроком.
Когда репетиция окончилась, Роман первым оделся и ушел.
Он окликнул Женю, когда она свернула в свой переулок, шумно попрощавшись с остальными на углу у булочной.
— А-а-а, это ты, Ромка, — нисколько не удивилась она и даже махнула варежкой. — Ты когда перестанешь форсить? Уши отморозишь.
— Не отморожу, — сказал Роман. — Послушай-ка, пойдем ко мне. Посидим, поболтаем…
— К тебе не хочу, — на ходу повернула к нему лицо Женя. И снова оно ничего не выражало.