Трудный выбор. Радужная
Шрифт:
— Хорошо, поехали.
Глава 4. Праздник
Ресторан, в котором у нас был заказан банкет, был лучшим в нашем городе. Он находился в старинном двухэтажном особняке в самом центре. Красивое, 18 века здание снаружи и изнутри соответствовало своей архитектуре. Говорили, что это здание принадлежит к охраняемым памятникам нашего города и за него нешуточно боролось несколько фирм. Выиграл тендер молодой предприниматель и действительно содержал здание в надлежавшем виде. Цены у ресторана не кусались, не могу сказать, что они были низкие, но и не заоблачные. Готовили здесь очень вкусно,
В ресторан мы приехали почти вовремя. Гости все уже собрались, ждали только нас. Аленка с родителями уже была в зале. Среди гостей были и сослуживцы мамы по телевидению и ректор нашего университета, и почти вся его кафедра, кроме Аленки и Дениса другой молодежи не было, так как я уже говорила друзей нам заводить было некогда, да был еще сэнсэй Виктор Борисович — наш тренер по единоборствам. Я даже не предполагала такого количества гостей, думала тихо посидим в семейном кругу. Папа пригласил всех к столу и сказал: «Друзья, сегодня у нашей семьи два повода собраться с вами за большим столом. Во-первых, нашим детям Арине и Родиону сегодня исполняется 21 год, а во-вторых, мы с семьей перебираемся на постоянное место жительства за границу. На юг Франции. Там живут мои родители, отец приболел, пора принимать дела, будем наведываться к вам в гости, но часто не обещаем. Много работы предстоит. Арине и Родиону уже есть место в компании, да и Денис обещал помочь, так Ден?»
Ден молча кивнул.
— А я? —вдруг сказала Аленка, — как же я.
— И тебя заберем, если захочешь, и родители отпустят, как ты Анатолий?
— Да мне то что, девка большая пусть едет, только доучится надо.
— Надо значит доучится, не здесь так на месте, а то вдруг ей так понравится, что уезжать не захочет, — папа подмигнул почему-то Денису, гости заулыбались и вечер потек сам собой. Много ели, как положено в России много пили, звучали тосты за нас с Родькой, за родителей вместе и по отдельности, за отъезд, за Францию, за Россию, за дружбу народов, за Пушкина и еще много всего. В низу играла музыка, нам ее было не очень слышно, но кто-то пошел танцевать. Атмосфера была доброй расслабленной и спокойной.
— Ты не хочешь попудрить носик? — Аленка подошла ко мне сзади. Я стояла на маленьком балкончике и смотрела на вечерний город. Было грустно, все-таки я ни разу за 21 год так далеко и надолго не уезжала. Была несколько раз в Москве, пару раз в Питере, раз в год, ездили с родителями на море, в основном в Крым, Одессу и вообще по Пушкинским местам. Все наши вылазки с родителями были бесконечными путешествиями в историю русской словесности. Это и нравилось, и напрягало. Хотелось иногда просто поваляться на песке или поиграть в мяч. Зато мы здорово отрывались у бабушки Тани на даче. Там нам никто не рассказывал про Пушкина, зато много купались, рыбачили, ели плюшки, которые пекла бабушка, валялись в гамаках, носились на велосипедах и вели полтора месяца жизнь обыкновенных детей.
— Я? Ты хочешь в дамскую комнату? Пойдем.
Туалеты располагались внизу на первом этаже. Мы с Аленой медленно спускались по лестнице, болтая ни о чем. С Аленкой вообще хорошо было болтать ни о чем. Она не напрягала, не любила сплетни, не лезла в душу.
— Рин, а вы правда возьмете меня с собой?
— А ты экзамены все сдала?
— Нет, еще два
— Ну тогда сдавай, я на защиту приеду и тебя заберу.
— А ты была на Лоорэе? — вдруг спросила Аленка.
— Где? — я остановилась и впала в ступор, — н-нет, а ты про Лоорэю откуда знаешь?
— А я много чего знаю, только мне не велено было до сегодняшнего дня ничего тебе рассказывать.
— К-кем не велено. — я никак не могла отойти от шока.
— Денисом. Он же с Лоорэи.
— Что? Как с Лоорэи.
— Очень просто, он ваш с Родькой телохранитель. Его твой дед прислал, а, чтобы никто ничего не заподозрил, он вместе с вами учится, ну и…—Аленка замялась, — а ты, что правда ничего —ничего об этом не знала? Я думала Ден шутил, когда сказал, что тебе нельзя говорить. Я правда обещание выполнила, я ведь слово дала, а сегодня уже можно, мне так сказали, что сегодня тебе все равно все расскажут. Ладно потом поговорим.
Мы зашли в дамскую комнату, Аленка замолчала. Я тоже, переваривая все услышанное. Я еще не до конца осознала, все то, что мне рассказывала бабушка, а тут еще и Алена.
— Ой, девушка, — заверещала одна из дам, находящихся в комнате, а что это за ткань? Где брали, где шили, а какие шикарные рубины…Можно я потрогаю.
— Извините, но нет. — Я отошла от назойливой барышни. Терпеть не могу, когда меня трогают, у меня реакция могу и ударить, зря что ли я столько лет каратэ отдала.
— Смотри какая задавака, не боишься с таким богатством по улице ходить, могут ведь снять вместе с головой, — фыркнула девица.
— Не боюсь, защитники хорошие, да я и сама могу, если что голову снести.
— Какие мы грозные, ну-ну. Поживем увидим.
В этот момент в дамскую комнату постучали и голос Дениса произнес:
— Девчонки вы тут?
— Тут, тут, сейчас выходим, — отозвалась Аленка и потащила меня на выход. Приставучая барышня вышла вслед за нами. У дверей туалета было многолюдно. Там были Родион с Денисом и два накачанных мордоворота из местной братвы.
— Лешик, — запела девица, — я хочу это платье и эти рубины. Девку выбрось, хотя можешь попользовать, она дикая, тебе понравится. Бугаи медленно повернули глаза на меня, на Дена с Родькой и покрутили пальцем у виска. Один из них кивнул Родьке, другой взял девицу под руку и произнес воистину странную речь:
— Ты че дура, Ляля, нашла с кем связываться. Нам папа не то что уши оборвет, а вообще все, что только отрывается после того, что от нас останется после них. Сначала оторвут ее братья и она сама. Ты знаешь это кто? Я лично с ними связываться не буду и тебе не советую, а не то от тебя одни рожки и ножки останутся. Сейчас ты будешь хорошей девочкой, извинишься перед Ариной и пойдешь домой баиньки.
Ляля попыталась вырваться
— Еще не хватало, извиняться перед какой-то шалавой.
— Я сказал быстро извинилась и быстро пошла, — Парень, которого эта Ляля назвала Лешиком, с силой надавил ей на руку. — я жду.
— Ты совсем озверел? — заорала девица, — руку сломаешь.
— И сломаю, если сейчас же не сделаешь, то что я сказал.
— Да не буду я ни перед кем извиняться. Я Витюше на тебя пожалуюсь, он тебе устроит за то, что ты за эту девку заступаешься. я хочу такое платье и эти рубины. И мне плевать кто она такая. Я хочу… А-а-а
— Убери ее, и чтобы я больше никогда ее не видел, — раздался сзади меня голос нашего сэнсэя. — я сам извинюсь.
— Хорошо, отец.
Парни поволокли скулящую Лялю в сторону выхода.