Трудный выбор
Шрифт:
— Если только она не найдет настоящую любовь и не выйдет замуж.
— Чепуха, — сказал аббат. — Как вы смеете приходить сюда и забивать голову леди Розмари такими ложными и опасными идеями?
— Писцы его светлости нашли текст, в котором говорится об этом, –
перебила я.
Герцог протянул пергамент аббату. Аббат пробежался глазами по записи и вернул его герцогу. На лице не было ни одной эмоции. Если эта информация и удивила его, он не подал виду.
— Вы не хуже меня знаете, что если она нарушит обет,
— Нет, если она найдет настоящую любовь. — Герцог скрестил руки на широкой груди.
Настоятель долго молчал. В нависшей тишине из кухни замка доносился стук крышек и крик кухарки, вероятно, ругавшей одного из мальчиков-поварят. Наконец, аббат проговорил спокойным голосом:
— Разве может быть что-то благороднее, чем выполнение леди Розмари
Древнего обета? Вы же не думаете, что земная супружеская жизнь более достойна, чем жизнь в союзе и служении самому Богу?
— А вас не удивляет, почему граф и графиня никогда не рассказывали леди Розмари о своем обете? — Не сдавался герцог.
— Рано или поздно они бы это сделали.
— Возможно. Но что, если они знали об этом исключении? Что, если они надеялись, что Розмари влюбится и выйдет замуж до восемнадцати лет?
Вы когда-нибудь рассматривали такую возможность?
Я вздрогнула. Не поэтому ли мои родители одобряли мое увлечение лордом Колдуэллом? Хотя я пыталась похоронить воспоминания, я все еще хорошо помнила сцену на последней охоте, когда Томас помог мне слезть с лошади и стоял так близко и долго около меня. Родители смотрели на меня, и в их глазах я четко видела одобрение, а не упрек, которого ожидала. Они надеялись, что я влюблюсь в Томаса и выйду за него замуж?
Солнце скрылось за облаком, и шум во дворе стих. Рыцари, оруженосцы и слуги ушли в конюшни. Эта давящая тишина была полным отражением тревожному затишью в моей душе. Всего несколько часов назад моя жизнь была такой ясной и безмятежной. Но теперь, с появлением нашего друга семьи, она перевернулась с ног на голову. И это мне совсем не нравилось.
Словно почувствовав мое смятение, герцог подошел ко мне и приподнял за подбородок мое лицо. Я погрузила свой взор в его добрые глаза:
— Я думаю, если бы твои родители знали об исключении, они бы хотели, чтобы у тебя был шанс найти такую же любовь, как у них.
— Возможно, вы правы, ваша светлость, — сказал аббат. — Но я также знаю, что граф и графиня очень серьезно отнеслись к Древнему обету. Они уверяли меня, что будут любить и наслаждаться своей дочерью, пока она с ними, но, в конечном счете, они понимали, что она принадлежит Богу.
Да, так могли бы сказать мои родители. Возможно, они ждали, чтобы рассказать мне об обете, надеясь ненадолго оградить меня от моего же будущего. Герцог сжал мое плечо, прежде чем сделать шаг назад, как будто давая понять, что понимает мое замешательство:
— Я предлагаю леди Розмари следующий месяц проверить
— Как проверить? — Спросила я.
— Ты позволишь трем моим благородным рыцарям ухаживать за тобой и попытаться завоевать твое сердце. И если ты не влюбишься ни в одного из них к своему восемнадцатилетию, тогда мы примем это как знак от Бога, что ты предназначена для монастыря.
Настоятель молчал, но смотрел на меня с беспокойством. Он был свидетелем моего уныния в дни, последовавшие за раскрытием обета. Он знал, как трудно мне было принять и смириться с моей новой жизнью.
Сострадание на его лице, говорило, что он не хотел, чтобы мои надежды снова рухнули:
— Как она может принять решение вступить в уединенную жизнь, если она еще не знает, подходит ли ей супружеская жизнь? — Глаза герцога умоляли меня обдумать его просьбу. — Если ей суждено жить в монастыре, она не должна делать этого только из-за того, что так распорядилась судьба.
Она должна сделать это осознанно, принять это после испытания земной любовью и желать союза с Богом сильнее, чем с мужчиной.
Я кивнула герцогу:
— Вы очень мудры, ваша светлость.
— Но, дитя мое, — мягко сказал настоятель, — вы действительно хотите пройти через такую проверку? После того как вы уже усмирили свое сердце и разум для жизни в монастыре? Вы должны понимать о возможной душевной боли.
Но что мне делать?
— Доверьтесь мне, леди Розмари, — послышался тихий шепот герцога. –
Мы ничего не теряем, если в течение месяца мои рыцари будут ухаживать за тобой, а возможно даже приобретем — твое счастье.
Аббат покачал головой и хотел что-то сказать, но я подняла руку, призывая к молчанию. Я не могла принять решение сию минуту, только не при таком количестве мыслей. Мне нужно было больше времени, чтобы разобраться в себе и в той путанице, которая вихрем крутилась в моей душе.
— Пожалуйста, аббат. Я очень уважаю и вас, и моего дорогого друга герцога. Я знаю, что вы оба принимаете мои интересы близко к сердцу. И я благодарю вас за это. Но сейчас… Мне нужно время, чтобы обдумать это важное решение.
— Во имя любви к солнцу, луне и звездам, — послышался радостный голос Труди из парадных дверей главного зала.
Ее щеки покраснели, и едва заметное пятно уже ползло вверх по шее из-под воротника, завязанного широкими льняными лентами, который она носила на шее и на плечах. Я не сомневалась, что моя няня слышала каждое слово этого разговора. И теперь милая служанка ковыляла ко мне на своих коротких ножках.
— Пришло время готовить леди Розмари к празднику.
Мне так хотелось помчаться в свои покои, закрыть дверь, отгородившись от всей этой неразберихи. Но я заставила себя сделать реверанс и улыбнуться, надеясь этим немного смягчить то напряжение, которое висело в воздухе.