Трудовой хлеб
Шрифт:
Наташа. Такие рассуждения безнравственны.
Копров. Постойте! Когда я вам обещал обеспеченное состояние, удовольствия и даже роскошь, вы не отказывались, не называли такую жизнь безнравственной; так не судите и других. Трудиться хорошо, но ведь тяжело?
Наташа. Да, не легко.
Копров. Обеспеченная жизнь приятнее?
Наташа. Да, но потому только, что в нас мало…
Копров. Почему бы
Наташа. Конечно, приятнее.
Копров. Ну, и довольно. Ваши мнения о трудовом хлебе я уважаю, их нельзя и не уважать, и, пожалуйста, не судите обо мне по моим словам; я очень скромен в моих желаниях. Дня через два-три мои волнения и хлопоты кончатся, я буду иметь ровно столько, сколько мне нужно, и ограничусь этим. Теперь, чтоб мое предприятие удалось вполне, мне нужна очень небольшая сумма.
Наташа. Опять занимать?
Копров. А как же иначе? На улице не найдешь.
Наташа. И платить огромные проценты?
Копров. Да уж не помилуют; ростовщики мягкостью сердца не отличаются.
Наташа. Зачем же у ростовщиков занимать?
Копров. Да у кого же больше? Кто дает деньги, тот и ростовщик. С удовольствием бы я занял у вас, например, да ведь у вас денег нет.
Наташа. Нет, у меня есть деньги.
Копров. Ну, какие деньги! Рублей сто – полтораста.
Наташа. Гораздо больше.
Копров. Уж и гораздо. А если и есть, так они вам самим нужны.
Наташа. Да, эти деньги заветные.
Копров. Всякие деньги бывают, а заветных я не видал. Покажите, пожалуйста, что за диковина такая.
Наташа. Пожалуй, извольте! (Подходя к двери.) Женечка, поди сюда!
Входит Евгения.
Вот сестра моя Евгения Львовна. (Уходит.)
Копров, Евгения.
Копров. Вы любите вашу сестру?
Евгения. Ах, очень, очень, больше всех!
Копров. Не может быть.
Евгения. Как не может быть? Я вас уверяю.
Копров. Да что значит: больше всех? То есть вы ее любите больше, чем все другие?
Евгения. Да.
Копров. Или то, что вы ее любите больше, чем кого-нибудь другого?
Евгения. Тоже да.
Копров. А я думаю, что ни то, ни другое.
Евгения.
Копров. Во-первых, потому, что я люблю ее больше, чем вы.
Евгения. Ну, уж сомневаюсь.
Копров. А во-вторых, потому, что вы любите кого-нибудь больше, чем ее.
Евгения. Это невозможно.
Копров. Много ль вам лет?
Евгения. Двадцать.
Копров. Ну, нечего и толковать. Какой он: брюнет или блондин?
Евгения. Ах, что вы, что вы!
Копров. Барин, чиновник, студент?
Евгения. Да как вы можете?…
Копров. Ну, студент, непременно студент. Как зовут? Аркадий, Валериан, Виктор?
Евгения. Какой Виктор? Никакого Виктора нет.
Копров. А, так проще: Карп, Сидор?
Евгения. Уж будто непременно каждая девушка…
Копров. Да, непременно.
Евгения. С вами говорить нет никакой возможности.
Копров. Очень можно говорить со мной, надо только быть откровенней.
Входит Наташа.
Копров, Евгения, Наташа.
Наташа(подавая деньги). Вот какие деньги у меня!
Копров. Хорошие деньги, отличные, но почему же они заветные?
Наташа. Их нельзя тратить.
Копров. Как нельзя? вы ошибаетесь. Кто вам сказал? Очень можно.
Наташа. Я не имею права.
Копров. Да ведь это жалость, это неблагоразумно: держать деньги без всякой пользы. Хотите, я вам дам за них двадцать процентов в год?
Наташа. Нельзя, я не могу отдавать их за проценты.
Евгения. Она может отдать их даром.
Наташа. Ах, Женечка, молчи, пожалуйста!
Копров. Что за секреты у вас?
Евгения. Да никаких секретов. Вы сейчас сказали, что любите Наташу.
Наташа. Женечка!
Копров. Да, люблю.
Евгения. Так она может отдать вам эти деньги.
Копров. Объясните, пожалуйста, эту тайну.
Евгения. Да скажи, Наташа, чего ты конфузишься! А то я скажу.
Наташа. Нет уж, оставь. Вот видите ли, это деньги моей маменьки.