Трудовые будни барышни-попаданки 3
Шрифт:
— Да я эти пять процентов нищим лучше раздам, чем с таким разбойником общаться!
— Иногда, Мушка, приходится вести переговоры и с разбойниками. Впрочем, этот вице уже скрылся и на глаза нам попадется нескоро. Идти в Палату тебе самой — тоже не самый быстрый вариант. А попробую-ка я, по своему новому ведомству…
— Остановить операции с наследством?
— Нет, добраться до губернатора. Пошли, сегодня мы тут точно не поймаем ни журавля, ни синицы.
Мы вышли, я на миг ослепла от полуденного зимнего солнышка…
— Здравствуйте, Эмма
Перед нами стоял Михаил Федорович Соколов. Слегка постукивал сапожком о сапожок, как любой человек, долго ждавший на морозце. Но морда была уверенно-довольная.
Миша шагнул вперед.
— Милостивый сударь, если вы намереваетесь… — быстро сказал Соколов. Слева и справа от него обозначились два молодца, одетые добротно, хоть и попроще. Показалось, что они ровесники мерзавца.
— Вы начали говорить, — заметил остановившийся Миша.
—…нанести мне оскорбление действием, то мои люди этого не допустят, — улыбнулся дядя-котик.
— Ваши деяния, из которых вчерашнее — далеко не самое одиозное, подпадают под пункты Свода законов, караются лишением дворянского достоинства и каторжными работами. Согласитесь, дать пощечину каторжанину, пусть и не осужденному, — бесчестье для дающего. Кстати, если вы, подлец и мошенник, считаете себя оскорбленным этими словами…
— Так вот сразу и дуэль? — опять усмехнулся дядя-котик. — Быть может, сударь, мы еще вернемся к этому интересному предложению, но сначала — более важные дела. Простите, мне необходимо обратиться к Эмме Марковне наедине.
— У меня нет секретов от этого человека, — сказала я.
— Похвально, — беспечно заметил подлец. — Тогда кратко и к делу. Мы почти равны, сударыня: ваши действия способны лишить меня положения в обществе, а мои — лишить вас наследственного достояния. Однако возможен компромисс, безопасный для вашей независимости и чести, а также возвращающий вам… значительную часть достояния. Во власти каждого из нас нанести неотразимые удары; каждый из нас сильный, а сильным предпочтительно договориться.
— Мушка… — тихо сказал муж.
— Михаил Федорович, — произнесла я, заметив, как напрягся котик, но тотчас понял, что обращение относилось не к нему, — вы недавно сказали, что приходится вести переговоры и с разбойниками. Предлагаю начать прямо сейчас.
— Разговор не будет скорым, на улице холодно. К тому же нам понадобится стол для составления брачного контракта. Да, Эмма Марковна, сейчас вы являетесь моей законной супругой, и выход из этого состояния для вас, увы, не будет простым и быстрым.
Глава 46
Я взглянула на Мишу, не то что вспыхнувшего — готового броситься на мерзавца с огненным мечом. Улыбнулась, кажется, потушила.
— Где пройдут переговоры?
— В вашем наследственном особняке, конечно, — почти по-доброму улыбнулся дядя-котик. — Идти до него близко. Да, небольшое, но важное условие. Милостивый сударь, на время наших переговоров вам надлежит пребывать в вашей гостинице «Орел», которая тоже недалеко. Вам будет сообщено,
Я мгновенно оценила ситуацию. Посмотрела на Мишу тем взглядом, которым он сам не раз смотрел на меня: «Давай так и сделаем».
Муж кивнул.
Права ли я? Ведь после той истории на уже погоревшей Макарьевской ярмарке, когда я смело кинулась в шулерское логово, пару раз просыпалась в легком страхе. Потом следующее приключение тот страх не вытеснило.
Но также помнила и легкую уверенность того вечера: ничего не случится. Все под контролем.
Вот что делать, я пока не знала… Или знала, догадывалась.
Главное сейчас — не смотреть вслед удалявшемуся Мише. Я успела поговорить с ним, а главное — с Еремеем. Надеюсь, понял, надеюсь, передаст и все выйдет, как надо.
— Небольшой комплот? — спросил котик без улыбки, так как не расслышал наши разговоры.
— Ну что вы, разве способны законопослушные подданные составить заговор за несколько минут? — заметил супруг. — Этому злодейскому умению нужно учиться.
Котик промолчал.
Теперь мы шли по улице… которая, пожалуй, была знакомой. Включилась память Эммочки. Да, вот и дом, большой трехэтажный особняк с гербастыми щитами на фронтоне.
— Со вчерашнего дня его хозяин… Впрочем, сейчас нас интересует будущее, — заметил котик, когда мы поднимались по ступенькам. — В ваших интересах прийти к соглашению, и тогда с сегодняшнего вечера вы его хозяйка.
— Благодарю за щедрый подарок, — ответила я. — Женщина, назвавшая себя Эммой Шторм, здесь?
— Нет, и никогда здесь не бывала, — усмехнулся котик. — Это мелкая актриса, уже сыгравшая свою роль и сошедшая со сцены. Она нам не нужна.
В доме было прохладно — его топили ради температуры чуть выше нуля. Я смотрела на мебель в тканевых чехлах, на обои и узнавала дом московского дядюшки. Сам дядюшка в памяти девицы Эммы почти не сохранился — спишем на тогдашнюю любовную лихорадку.
— Кабинет налево, — вспомнила я.
Котик кивнул, мы вошли, я бросила шубку на стул и уселась в дядино кресло.
— Вы хотите говорить не отвлекаясь? — спросил собеседник. — Если вы намерены выразить свое отношение ко мне в грубых словах — произнесите их поскорее, и мы перейдем к делу.
— У меня только одно чувство — удивление, — сказала я. — Вы, человек в высоком чине и административном статусе, предприняли авантюру, которая, несомненно, лишит вас места в обществе. Неужели вы предполагали, что я откажусь от борьбы за наследство и не разоблачу вас? Извините за предположение, но если вы намеревались устранить меня посредством убийства, то это невозможно. Я нахожусь в Москве почти неделю и уже вхожа в салоны и как урожденная Салтыкова, и как Шторм. Я не могу исчезнуть без вопросов и поисков. Да, вы правы, я могу нанести неотразимый удар, сообщив всему московскому обществу о вашем брачном самозванстве.