Трудовые будни барышни-попаданки 4
Шрифт:
— Для курьерской службы хорошо, — заметил из-за куста Николай Павлович. — Дороги, конечно, ровные нужны, ну, в городах это не беда. Важные вести по-прежнему фельдъегерям доверять, а вот что попроще — мальчишек можно использовать, из солдатских детей. И на овес меньше траты.
— Так это летом просто, а ежели наметет? — возразил брат. А я еле сдержала смех, вспомнив споры, памятные по прежней жизни: надо ли делать велодорожки в наших северных городах…
Лизонька и компания удалились играть на берег пруда. Павловна приглядывала
Да столь ли наивными? Оптический телеграф, в первую очередь распространенный в эти дни телеграф Шаппа, понятен в действии и не требует новых производств. А вот электрический телеграф нуждается в создании электропромышленности — нужны особые провода. Пожалуй, лучший аргумент — когда протяну такую линию из Новой Славянки в свою питерскую контору и передам сигнал.
Диспут не закончился, когда примчался Павлуша с большой сумкой. Не прошло и десяти минут, как Павловна, присев на соседнюю скамейку, починила царские брюки.
— Вы, ваше генеральское благородие, отдайте мастеру их перешить, я-то так, на живую нитку прихватила, — оправдывалась старушка.
Между тем от ворот спешил некий придворный чин. Пренебрегая старым анекдотом, что бегущие люди такого ранга вызывают смех или панику, он с ходу поклонился мне, подскочил к великим князьям и стал шептать что-то умоляющим тоном.
— Увы, госпожа Шторм, — с искренним вздохом заметил Николай Павлович, — сегодняшнее наше знакомство с вашими механическими диковинками завершено. В город нас доставит не пироскаф, а карета. Благодарю за прием. Мы много интересного увидели, вы — важное услышали.
Важное услышала… Это, верно, про расследование Михаила Федоровича. Все самокатное веселье будто ветром сдуло.
Между тем Николай Павлович обратился к Павлуше:
— Откуда ты такой, малый не промах?
— Второй год у Эммы Марковны учусь техническому делу, — ответил мальчик и, понимая, что такой информации недостаточно, добавил: — Сын фейерверкера.
— Унтерский сын, значит? — уточнил царевич, а Павлуша смущенно кивнул. — Почему не кантонист? Ладно, чего спрашивать. В Первый кадетский корпус тебя зачислить нелегко станет, да мне посильно. Будешь рад?
— Был бы рад, — твердо ответил Павлуша, — да обещался Эмме Марковне у нее учиться.
— Похвальная верность, — заметил Михаил Павлович, — только вот с каким чином у Эммы Марковны выпустишься?
— Ваши имп… Ваши превосходительства, будьте любезны… — едва не плача проговорил придворный, чуть ли не изображая бег на месте в направлении ворот.
Я тепло простилась с царевичами, будто не получила два холодных душа за пару минут. И проблемы моего упрямого мужа. И проблема всех моих учеников, о которой я старалась не думать… Ладно, все проблемы решались, решатся и эти.
Мы направились домой
— Маменька, — сказала она, понизив голос, — ты знаешь, что рисовал младший ца… младший гость?
— Нет, милая, — ответила я, мысленно поблагодарив дочку, что она не разоблачила прилюдно инкогнито визитеров, хотя все прекрасно знала.
— Маменька, а почему Алешка третий раз катается подряд?! — крикнул подбежавший Сашка, и дочка замолкла. Видимо, рисунок Михаила Павловича тоже был тайной.
Путь до усадьбы был недолог, к тому же меня постоянно отвлекали, и не только дети с самокатом. Из дома явился посыльный с докладом о новых гостях, а из конторы — секретарь с донесением от моего самарского представителя: появилась возможность купить большую партию пшеницы с хорошей скидкой. Ответить следовало поскорее, а значит, и обдумать немедленно.
До ледостава это зерно в Питер не попадет. Следует построить дополнительное зернохранилище в Нижнем и наконец-то приступить к проектированию настоящего элеватора. При нынешнем хранении 10–15 процентов взопреет и будет потеряно. Впрочем, нет — своевременно изъято для спиртового завода.
По карману ли мне эта история? Я в очередной раз провела мысленную финансовую экспресс-ревизию. Сейчас у меня примерно свободный миллион золотом. Возможность увеличить эту сумму, вынимая деньги из запланированных проектов или взяв кредиты, я даже не рассматривала. Значит, по карману. Ну и заодно окинула внутренним взглядом всю свою промышленно-торговую империю.
Как настоящая помещица, начну с продовольствия. Торгую и тем, что произвожу, и тем, чем закупаю. Тем же зерном, например. Все свои усадебные наработки, связанные с хранением урожая, я применила и на складах в Нижнем и Питере. Пришлось повозиться, чтобы пшеница и ячмень оставались сухими и не поеденными мучным хрущаком или зерновой молью. Зато уже года четыре, как мое имя стало брендом. Для трейдеров-германцев «Вейзеншторм» — пшеница моего имени — является товаром, не нуждающимся в сортировке и немедленной обработке; я продаю за границу зерно, а не личинки вредителей.
Консервы сейчас входят в моду, например, тот самый суп, который «прямо на пароходе приехал из Парижа». Насчет пара из-под крышки Хлестаков привирал, но вообще-то он предсказал банки с самоподогревом. Штука простая: двойное дно, негашеная известь, вода. Повернул ключ — поел горячего. Пока что такая новация принесла мне больше славы, чем денег, да и то в узких кругах. Поэтому выпускаю простые мясные консервы, например, для флотских экипажей. Металл дороговат, банки по полпуда.
Увы, я сразу же столкнулась с непростой социальной реальностью. Первая партия консервов была принята без претензий, во второй якобы оказались две дырявые банки. Правда, предъявлять их мне провиантские чиновники не стали, сказав, что выкинули сразу.