Труды и дни мистера Норриса
Шрифт:
Артур бросил в мою сторону быстрый взгляд:
— Он сам вам это сказал?
— Трудно было понять его иначе. Он сказал, что уже писал к вам и что если вы до конца этой недели не сделаете так, как он хочет, начнутся неприятности.
— Что, прямо так и сказал? О господи…
— Почему бы вам раньше не рассказать мне о том, что вы получили от него письмо, — с упреком сказал я.
— Я понимаю, мальчик мой, все я понимаю, — Артур был само отчаяние. — У меня последние две недели буквально на языке вертелось. Но знаете ли, не хотел вас
— Ладно, Артур, давайте начистоту: знает Шмидт о вас что-нибудь такое, что действительно может обернуться для вас серьезными неприятностями?
Все это время он нервно мерил шагами комнату — и тут вдруг опустился на стул и принялся рассматривать носки своих гамаш: безутешная фигура, по-домашнему, в сорочке.
— Да, Уильям, — произнес он тихим, извиняющимся голосом. — Боюсь, что знает.
— Какого рода эта информация?
— Право же, я… я не думаю, что даже вам я стал бы раскрывать детали моего прискорбного прошлого.
— Меня не интересуют детали. Единственное, что я хочу знать: может ли Шмидт каким-либо образом подвести вас под уголовную статью?
Артур подумал с минуту, глубокомысленно потирая подбородок:
— Не думаю, чтобы он на такое осмелился. Пожалуй, нет.
— А я бы на вашем месте не был в этом так уверен, — сказал я. — Мне показалось, что дела у него идут, мягко говоря, не самым лучшим образом. Что положение у него попросту отчаянное. И вид у него был такой, как будто он всерьез недоедает.
Артур снова вскочил и принялся бегать по комнате мелкими тревожными шажками.
— Давайте не будем впадать в панику, Уильям. Давайте сядем вместе и все хорошенько обдумаем.
— Вы не первый день знакомы со Шмидтом; как вам кажется, если вы заплатите ему разом хорошего отступного за то, чтобы он оставил вас в покое, он угомонится?
Артур ни секунды не колебался:
— Даже и не подумает. Это его, кровопийцу, только раззадорит… О боже мой, боже мой!
— А если вам взять и уехать из Германии, насовсем? Он сможет вас отыскать?
Артур, который уже воздел было в беспредельном отчаянии руки горе, вдруг замер:
— Пожалуй, что и нет… да нет же, наверняка не сможет, — и тут же испуганно посмотрел на меня. — Вы что, действительно считаете, что мне стоит уехать?
— И разом решить все проблемы. А что, есть какие-то альтернативы?
— Я таковых не вижу. Совершенно.
— Вот и я — то же самое.
Артур безнадежно повел плечами:
— Да-да, мой милый мальчик. Вам легко говорить. Но деньги — откуда взять денег?
— А мне казалось, что вы идете в гору, — я изобразил на лице легкое удивление. Артур как-то ненавязчиво отвел взгляд, стараясь не встречаться со мной глазами:
— Только при определенных условиях.
— Вы имеете в виду, что можете заработать денег только здесь, в Германии?
— Н-ну, по большей части…
Этот допрос был ему явно не по вкусу, он уже начал проявлять признаки нетерпения.
— Но вам же платят ваши парижские друзья?
Я попал в самое яблочко. В мошеннических глазках Артура загорелся тревожный огонек — но не более того. Может быть, он давно был готов к подобному вопросу:
— Дорогой мой Уильям, я понятия не имею, о чем идет речь.
Я усмехнулся:
— Ладно, Артур, бог с вами. Это не мое дело. Я всего лишь пытаюсь вам помочь — как могу.
— Это, конечно, очень благородно с вашей стороны, мой дорогой мальчик, — вздохнул Артур. — Так это все сложно; так некстати…
— Во всяком случае, в одном мы можем быть совершенно уверены… Лучшее, что вы сейчас можете сделать, — это выслать Шмидту некоторую сумму, чтобы выиграть время. Сколько он хочет?
— Сотню, — выдавил из себя Артур, — прямо сейчас. И потом по пятьдесят в неделю.
— А он нахал. Как вам кажется, вы сможете найти полтораста марок?
— В случае крайней необходимости — наверное, да. Но так это, знаете ли, против шерсти.
— Я понимаю. Но в конечном счете это позволит вам сэкономить в десять раз б о льшую сумму. Что я предлагаю: вы высылаете ему полторы сотни и письмо, в котором обещаете заплатить оставшуюся часть суммы к первому января…
— Но послушайте, Уильям…
— Погодите минуту. Тем временем вы сможете устроить свой отъезд из Германии — не позже конца декабря. Это даст вам три недели форы. Если вы сейчас согласитесь платить по первому его требованию, он не станет вас беспокоить до начала нового года. Он будет уверен в том, что вы у него на крючке.
— Да. Я думаю, вы правы. Мне придется приучить себя к этой мысли. Все это так неожиданно.
Артуром овладела внезапная вспышка возмущения:
— Экая ведь гнусная гадина! Если когда-нибудь мне представится возможность разделаться с ним раз и навсегда…
— Не стоит беспокоиться. Рано или поздно он сам себе сломает шею. Сейчас же самая главная проблема — где найти денег на ваш отъезд? Занять вам, вероятнее всего, не у кого?
Но Артур уже напал на другую какую-то мысль:
— Как-нибудь, но я из этой передряги непременно выпутаюсь, — тон у него стал значительно энергичнее. — Дайте мне только время подумать.
Пока Артур думал, прошла неделя. Погода ничуть не улучшилась. И настроение от этих тусклых, гаснувших, едва успев начаться, дней у всех у нас складывалось препаршивое. Фройляйн Шрёдер жаловалась на боли в спине. У Артура пошаливала печень. Ученики у меня, как на подбор, пошли безалаберные и глупые. Я чувствовал себя не в своей тарелке и срывался по пустякам. Меня уже тошнило от нашей убогой квартиры, от голого, облупленного фасада напротив, от промозглых улиц, от затхлого, шумного ресторанчика, в который мы ходили, чтобы съесть дешевый комплексный ужин: пережаренное мясо, неизменную кислую капусту, суп.