Труды

Антоний Митрополит Сурожский

Во-вторых, проблема отца возникает в напряженности между властью (potestas) и авторитетом (auctoritas). Potestas означает, что некто обладает властью, auctoritas – что его слово и само его существо обладает силой убеждения, а это не одно и то же.

Особенность нашей современной молодежной проблемы состоит не в том, что наша молодежь – иная в сравнении с молодежью прошлого, но в том, что многих в молодежной среде больше не интересует старшее поколение. И это нельзя считать исключительно виной младшего или старшего поколения. Вся система, в которой мы живем, стала другой, нежели была в прошлом. Было время, когда дети, молодое поколение, жили вместе со старшими. Все можно было узнать о жизни из опыта старших. Поэтому младшее поколение могло видеть в старшем мудрость; те, кто дольше прожил и накопил больше опыта, могли им поделиться. У сегодняшнего поколения

дело обстоит совершенно не так. Часто даже малые дети уже не живут в семье. Школа, университет, группы в молодежной организации находят у молодежи гораздо больше внимания, чем семья, и там молодежь получает доступ к опыту мира, науки – всего, чем старшее поколение не владеет. Молодежь не нуждается в нас в том же смысле, что раньше: сегодня у нас не больше знаний, чем у них, и опыт, который они получают через воспитание за пределами семьи, для них зачастую гораздо обширнее и важнее, чем тот, который передает им семья.

Поэтому и вопрос об авторитете ставится абсолютно по-другому. Старшее поколение как таковое не обладает уже само собой разумеющимся авторитетом. Отдельные его представители еще им пользуются, но не семья как олицетворенная мудрость старшего поколения. Те, кто моложе, обычно знают о мире гораздо больше, чем старшие, они более естественно, чем мы, уживаются с новейшими воззрениями на науку и технику. И поэтому отцы иногда хотят пользоваться властью, потому что у них больше нет авторитета. Но ведь это и стало одной из причин масштабной безотцовщины в нашем мире, потому что отец – это не тот, у кого власть: настоящее отношение отцовства основывается на творческой силе, которая может пробудить в молодом человеке то, к чему он призван, в то время как носители власти, которые пользуются ею только для того, чтобы ограничивать, отнимают у других возможность свободно развиваться.

В связи с этим существенно знать о том, что же на самом деле означают такие слова, как дисциплина и послушание, без тех искажений, которыми их наделяют молодежные организации, школа и армия. Дисциплина в библейском смысле слова восходит к латинскому discipulus, которое обозначает положение младшего относительно старшего, являющегося его учителем, у которого он хочет и может чему-либо научиться. Дисциплина связана со свободой выбора давать и принимать в добровольном подчинении.

То же самое по смыслу относится и к послушанию. Слово «слушаться» восходит к «слушать», «прислушиваться». Послушен тот, кто слушается добровольно и с большой охотой, кто из любви к другому и признавая его авторитет, хочет у него учиться и, чтобы возможно было учиться, должен слушаться. Это и есть послушание в собственном смысле слова. При этом нельзя забывать, что тот, кто приказывает, также должен быть слушающим, причем в двойном смысле: он должен слушать глас Божий и голос того, кто задает ему вопрос или же находится в нужде. Это compatio^{236} – с двух сторон – возможность быть одновременно с Богом и с ищущим помощи и обоих слышать.

Пример такой способности мы находим у преподобного Амвросия Оптинского. К нему пришел паломник, чтобы спросить совета. Старец молчал день, два, три – не говорил ни слова. Тогда паломник сказал ему: «Я не могу дольше ждать, дай мне ответ сегодня». И старец ответил: «Что я могу тебе сказать? Я спрашивал Бога, и Он мне не отвечает».

Это правильное равновесие между тем, кто повелевает и может говорить, и тем, кто слушает. Бог говорит, и тот, кто призван сообщить нечто о Его воле, должен глубочайшим образом вслушиваться и, если возможно, стать абсолютно «прозрачным», как церковное окно, витраж. Церковное окно дает нам образ, соотносимый с Откровением. Оно светится, оно что-то значит только благодаря свету, который вливается снаружи, а свет открывается только благодаря церковному окну, через которое он проникает.

А как же обстоит дело со свободой? Что означает слово «свобода»? Своими корнями оно уходит в санскрит. Там оно звучит как prija, что значит «быть приятным, любимым, нравиться»^{237}. Как существительное оно означает «милый, дорогой», даже «любимый». Понимаемая таким образом свобода – это нечто другое, нежели возможность делать все что хочешь или просто выбирать то, что вдруг на мгновение приглянулось. То же самое справедливо и для латинского libertas, которое обозначает состояние ребенка, родившегося свободным в доме свободного человека.

Но чтобы остаться свободным, надо быть хозяином своим мыслям, своему сердцу, воле и телу. Человек рождается свободным, но остается свободным только благодаря дисциплине и послушанию. Однако отношение к отцу, которое стоит под знаком дисциплины и послушания, есть отношение любви, prija, свободы в глубочайшем понимании этого слова. В конце концов это отношение, чувство послушания в свободе любви, еще яснее проявляется в славянском слове «свобода». Оно означает самостоятельность, быть свободным значит быть тем, кто ты есть на самом деле. Но это уже задача духовного отца: так вслушиваться в человека, настолько созерцательно его рассматривать, что увидеть всю его основу, его сердце, его бытие, а не только поступки, – чтобы ему помочь в деле libertas, в деле disciplina и в послушании, чтобы он сам в свободе любви стал таким, каким его хочет видеть Бог, – это и называется «я» в полном смысле этого слова.

Отношение к отцу динамично: это образ, не имеющий прообраза. Если духовный отец, священник, руководитель составил себе образ того, каким он должен быть, то он уже несвободен, он уже не может быть «витражом». Он не может найти завершения в себе самом и никому не может помочь обрести завершенность. Определяющее свойство духовного отца – это его «прозрачность», открытость, его свойство быть «витражом». Это истинная, харизматическая апостольская преемственность, ибо свет, который должен проникать через одного и достигать другого, – это свет Того, Кто Сам есть свет миру (Ин 8:12); это истина Того, Кто Сам есть истина (Ин 14:6) – не теоретическая истина в человеческом смысле слова, но Истина живая, личностная, Божественная. В этом-то и есть подлинная апостольская преемственность – не как иерархия, но как преемственность Духа и Откровения. В этом смысле отцом может быть только тот, кто сам до конца своей жизни остается сыном, остается прозрачным, кто есть сын Отца и остается им. Он должен быть ребенком с чистым, прозрачным сердцем, который сам любит Бога.

Христос стал человеком – Человеком, и однажды и мы во Христе, а не только через Него, станем единородным сыном. В этом смысле Отец – это источник и цель, Альфа и Омега, начало и завершение. Завершение, о котором говорит священномученик Ириней, мы можем видеть, верить в него, знать его только в эсхатологическом видении: да, Бог – наш Отец, однако Он постоянно становится Им все больше и больше, и однажды Он станет нашим Отцом в том смысле, которого мы здесь, в истоках или в процессе развития этого отношения, еще не понимаем и не можем переживать.

Человеческий отец еще не всеведущ, даже если он «все знает». Но он может стать мудрым, если пребывает в харизматической струе преемственности, в смысле церковного окна, о котором мы говорили. Он сам должен быть, он должен стать прозрачным, стать таким, чтобы научить нас найти наше «я», научить нас жить ответственно, не пассивно, а творчески. И мы должны будем отозваться.

Мы живем в поле напряжения между тем, что мы наследовали, и тем, что мы есть, между полученным наследием и тем, что мы несем в себе как возможность. Мы – не начало и не конец, каждый из нас – звено в цепи. Но в завершении мы станем человеком, который будет единородным человеко-богом во Христе, так же как Христос стал Бого-Человеком.

Красота и материя в их взаимоотношении с Богом^{238}

Между красотой, материей и Богом существует связь, и, думаю, можно начать нашу беседу цитатой из Китса:

Краса – где правда, правда – где краса! – Вот знанье все и все, что надо знать^{239}.

Мне кажется, это очень важная цитата, если мы думаем об истине не как о системе умственных утверждений, но как о чем-то более глубоком и существенном. Я есмь истина, – говорит Господь Иисус Христос (Ин 14:6). Слово «алетейя», пользуясь сомнительной этимологией, также обращает мысль к тому, чего не могут смыть даже воды реки забвения, Леты, к чему-то абсолютно незыблемому, чего не может уничтожить ничто тварное. Так что, когда мы думаем о Красоте, это сразу обращает наши мысли к Богу, Который есть Истина.