Труллион (Аластор 2262)
Шрифт:
Случайно — в шутку или преднамеренно — в голову Глиннеса с убийственной точностью полетел нож. Ванг Дроссет что-то каркнул, то ли предупреждая, то ли злорадствуя. Глиннес ожидал подвоха, чего-нибудь в этом роде. Он вовремя нагнулся — нож вонзился в мишень за его спиной. Глиннес выхватил пистолет, выплюнувший струю голубой плазмы. Конец вертела испарился, птицы упали на пылающие угли.
Из палатки вихрем выскочила девчонка Дюиссана с широко раскрытыми глазами, гневно сверкавшими, как сполохи плазмы. Схватившись за вертел, она обожгла руку, но тут же подобрала палку и выкатила горящих цыплят из костра на влажную землю, при этом непрерывно ругаясь и осыпая проклятиями виновника: «Подлый ты уруш [15] ,
15
Уруш: презрительная кличка триллей в диалекте треваньев.
16
Спаг: состояние течки. Соответственно, «спагин» — человек, находящийся в этом состоянии.
Гетман поднял сжатую в кулак руку. Девчонка заткнулась и принялась с ожесточением чистить то, что осталось от цыплят. Ванг Дроссет повернулся к Глиннесу с жестокой усмешкой: «Нехорошо, сквайр, нехорошо! Вас трюки с ножами не забавляют?»
«Предпочитаю другие развлечения», — ответил Глиннес, вынимая нож из протеума. Выдернув финку кочевников из мишени, он отрубил стальное лезвие от рукоятки небрежным движением кисти, как кусок сыра. Дроссеты напряглись, внимательно следя за Глиннесом, но тот вложил диковинное оружие в ножны.
«Общинный выгон — в двух километрах по Ильфийской протоке, — сказал Глиннес. — Ставьте там свои палатки, никто не будет возражать».
«Мы с того выгона только переехали! — рассвирепела Дюиссана. — Спагин Шайра нас сюда позвал, чего тебе еще надо?»
Глиннес не мог найти объяснения щедрости Шайры: «Я думал, вы — приятели Глэя, ведь это с вами он кочевал?»
Гетман снова подал знак. Повернувшись на каблуках, Дюиссана отнесла цыплят к столу.
«Завтра мы уйдем своим путем, — заунывно-зловеще провозгласил Ванг Дроссет. — На нас лежит проклятие забвенны» [17] .
17
Забвенна: на жаргоне треваньев — настойчивое желание покинуть ставшую привычной обстановку, чувство гораздо более острое и мучительное, чем простая «охота к перемене мест».
Ашмор сплюнул в грязь: «А на нем — проклятье фаншерады. Смотри-ка ты, он слишком хорош для таких, как мы!»
«Тем лучше для нас», — еле слышно откликнулся Харвинг.
Фаншерада? Слово ничего не значило для Глиннеса, но он не собирался просить разъяснений у Дроссетов. Коротко попрощавшись, он направился домой по широкому лугу. Его провожали шесть пар ненавидящих золотистых глаз. Отойдя достаточно далеко, чтобы в него нельзя было попасть ножом, Глиннес почувствовал облегчение.
Глава 5
Авнесс: так называют в Низинах светло-бледный предрассветный час, печальный и тихий, когда все цвета мира словно растворяются, и в пейзаже не остается никакой глубины, кроме намека на перспективу в тускнеющих с расстоянием задних планах расплывчатых далей. Утро — авнесс и рассвет — не согласуется с темпераментом триллей, не склонных к меланхолической мечтательности.
Глиннес вернулся в опустевший дом — и Глэй, и Маруча уехали. Его охватила мрачная подавленность. Выйдя на веранду
Глиннес зашел в дом, налил себе немного вина. Открыв кухонный шкаф, он изучил его скудное содержимое. Как удручающе отличалась открывшееся его глазам запустение от щедрого изобилия, царившего в старые добрые времена!
Послышалось шипение рассекаемой килем воды. Шагнув на веранду, Глиннес наблюдал за подплывающей лодкой, ожидая увидеть Маручу. Но в лодке стоял узкоплечий длиннорукий субъект с острыми локтями, в темно-коричневом с синим вельветовом костюме популярного среди аристократов покроя. Редкие пряди каштановых волос свисали почти до плеч, взгляд исподлобья и насмешливо кривящийся рот выдавали, вопреки беззлобной вкрадчивости лица, склонность к бесовским проказам. Глиннес узнал старого знакомого, ментора Джанно Акадия. У разговорчивого и остроумного, временами язвительного и даже не чуждавшегося злословия Акадия всегда были наготове эпиграмма, сплетня или философское изречение, что впечатляло многих, но раздражало покойного Джута Хульдена.
Глиннес спустился к причалу, подхватил брошенный конец и привязал его к швартовной тумбе. Ловко спрыгнув на берег, Акадий бурно приветствовал Глиннеса: «Как только узнал о твоем возвращении, не мог усидеть ни минуты — хотел с тобой повидаться! Как приятно, что ты снова с нами!»
Пока Глиннес вежливо отвечал на комплименты, Акадий энергично кивал с нарочитой сердечностью: «Боюсь, в твое отсутствие произошли перемены — не все они тебе придутся по душе».
«Я не успел еще собраться с мыслями», — осторожно заметил Глиннес. Акадий не обратил внимания — ментор поднял голову, вглядываясь в темные окна: «Твоей драгоценнейшей родительницы, кажется, нет дома?»
«Не знаю, где она. Заходите, выпейте кружку-другую вина».
Акадий жестом выразил благодарное согласие. Пока они шли по причалу, Акадий обернулся в сторону Рэйбендерийского леса, где мерцала оранжевая искра костра Дроссетов: «Треваньи еще здесь, как я вижу».
«Завтра уедут».
Акадий понимающе кивнул: «Очаровательная у них девчушка, но шальная — то есть, обремененная неизбежностью судьбы... Хотел бы я знать, чья судьба в ее легкомысленных руках!»
Глиннес поднял брови — его представление о Дюиссане не вязалось со зловещими предчувствиями, но замечание Акадия вызвало неожиданный резонанс: «Правда, в ней что-то есть».
Акадий опустился в старое плетеное кресло на веранде, Глиннес принес вино, сыр и орехи. Они расположились поудобнее, любуясь тающими оттенками труллионского заката.
«Ты в отпуске?»
«Нет, вышел в отставку. Покров не для меня. Теперь мне предстоит выполнять обязанности сквайра Рэйбендерийского. Если не вернется Шайра — во что уже никто, по-моему, не верит».
«Действительно, пора оставить всякую надежду. Прошло два месяца», — несколько напыщенным тоном изрек Акадий.
«Как вы думаете, что с ним случилось?»
Акадий прихлебнул вина: «Несмотря на мою репутацию, об этом я знаю не больше тебя».
«Честно говоря, не могу разобраться в происходящем, — пожаловался Глиннес. — Зачем Глэй продал Амбаль? Какая-то ерунда — он ничего не объясняет и деньги не отдает. В результате я не могу аннулировать договор. Не ожидал, вернувшись домой, влипнуть в такую паутину. Как по-вашему, в чем тут дело?»
Акадий осторожно поставил кружку на стол: «Ты обращаешься за профессиональным советом? Возможно, в таком случае ты зря истратишь деньги, так как я еще не вижу решения, приемлемого с твоей точки зрения».