Труп в оранжерее
Шрифт:
— Неужели и вправду, мистер Бантер, — сказала Элен, кладя твидовую юбку на стол и открывая бензин, — вы и лорд Питер можете все это выяснить?
— Конечно, мы не химики-аналитики, — ответил мистер Бантер, — но его милость занимается в качестве хобби многими вещами. Достаточно знать, когда что-нибудь выглядит подозрительным и у нас есть какие-либо сомнения, мы посылаем это одному весьма известному ученому джентльмену. — Он благородно перехватил руку Элен, когда она приблизилась к юбке с пропитанной бензином губкой. — Например, вот пятно на подоле этой юбки, как раз внизу бокового шва. Если, предположим, совершено убийство и человек, который носил эту юбку, в нем подозревается, то я должен исследовать это пятно. — Тут мистер Бантер выхватил линзу из своего кармана. — Сначала я промокнул бы его с одного края влажным носовым платком. — Он дополнял действием
— Ну, тогда бы он ошибся, — сказала Элен, мило качая головой, — потому что это — кровь птицы, а вовсе не кролика, ведь так сказала мне ее милость; и разве не быстрее было бы просто пойти и спросить человека, чем заниматься пустяками с этим вашим глупым старым микроскопом и всем остальным?
— Ну, я просто упомянул кроликов для примера, — сказал мистер Бантер. — Забавно, что она посадила пятно здесь внизу. Должно быть, она постоянно становилась на колени в этой юбке.
— Да. Много крови вытекло, не так ли, у бедняжки? Кто-то, должно быть, стрелял небрежно. Это был не его милость и не бедняга капитан. Возможно, это был мистер Арбатнот. Иногда он стреляет немного неловко. Так или иначе, все ужасно грязное и вычистить эту грязь очень трудно, если она так сильно застарела. Честно сказать, я и не вспомнила о чистке в день, когда бедный капитан был убит; а затем дознание следователя — это было ужасно, и его милость забрали подобным образом! Да, это очень расстраивает меня. Мне кажется, что я немного чувствительна. Во всяком случае, мы все вставали в шесть или в семь в течение дня или двух, а затем ее светлость закрылась в своей комнате и не разрешала мне подходить к платяному шкафу. «О! — говорит она, — да оставь ты эту дверь платяного шкафа в покое. Разве ты не знаешь, что она скрипит, а у меня так болит голова, и мои нервы так напряжены, что я не могу выдерживать это». «Я только хотела почистить ваши юбки, моя леди», — говорю я. «Возьми мои юбки, — говорит ее милость, — и уходи, Элен. Я закричу, если увижу, как ты возишься там. Ты действуешь мне на нервы», — говорит она; ну, в общем, не знаю, почему я все еще здесь, после того как со мной обращались подобным образом. Очень хорошо быть сиятельством, и тогда с любым вашим дурным настроением будут нянчиться и называть его нервным истощением. Я тоже ужасно страдала по бедному Берту, моему молодому человеку, которого убили на войне. Все глаза выплакала, так страдала; но, мистер Бантер, я бы постыдилась продолжать в том же духе. Кроме того, говоря между нами, леди Мэри не настолько любила капитана. Она никогда не ценила его, я так и сказала повару в свое время, и он согласился со мной. Он был обаятелен — капитан, я имею в виду. Всегда такой обходительный и никогда не говорил ничего, что было бы неуместным — я ничего не подразумеваю, — и сделать что-либо для него было одно удовольствие. К тому же он был такой красивый мужчина, мистер Бантер.
— Ах! — сказал мистер Бантер. — Итак, в целом ее милость была расстроена немного больше, чем вы ожидали?
— Ну, говоря по правде, мистер Бантер, я думаю, это просто характер. Она хотела выйти замуж и уехать из дома. Черт бы побрал это пятно! Оно сильно въелось. Она и его милость никогда не ладили, и, когда он был в Лондоне во время войны, она общалась с какими-то странными людьми, которых его светлость не одобрял. Затем у нее завязался роман с неким весьма низкопробным парнем, так говорит повар; я думаю, это был один из тех грязных русских, которые хотят разорвать нас всех на куски — как будто еще недостаточно людей было взорвано на войне! Во всяком случае, его милость устроил ужасный скандал, снял с довольствия и отослал ее милость домой. С тех пор она только и думает,
Элен, переводя дыхание и закончив оттирать пятна крови, сделала паузу и выпрямила спину.
— Да, трудная это работа, — сказала она, вновь продолжая тереть, — я уже устала.
— Позвольте мне помочь вам, — сказал мистер Бантер, беря горячую воду, бутылку бензина и губку.
Он поднял другое полотнище юбки.
— У вас есть щетка под рукой, — спросил он, — чтобы очистить эту грязь?
— Вы слепы, как летучая мышь, мистер Бантер, — сказала Элен, хихикая. — Разве вы не видите, что она как раз перед вами?
— Ах, да, — сказал камердинер. — Но эта не такая жесткая, как мне бы хотелось. Сбегайте и принесите мне действительно жесткую щетку, моя дорогая девочка, а я сделаю эту работу за вас.
— Какое нахальство! — воскликнула Элен. — Ну ладно, — добавила она, смягчаясь перед восхищенным блеском в глазах мистера Бантера, — я принесу вам одежную щетку из холла. Она жесткая, как кусок кирпича, вот какая.
Как только она вышла из комнаты, мистер Бантер достал складной нож и еще две коробки из-под таблеток. В мгновение ока он поскреб поверхность юбки в двух местах и написал два новых ярлыка: «Гравий с юбки леди Мэри, приблизительно на расстоянии 6 дюймов от низа юбки», «Серебряный песок с низа юбки леди Мэри».
Он добавил дату и едва успел рассовать коробки по карманам, как Элен вернулась с платяной щеткой. Продолжился процесс чистки, длившийся в течение некоторого времени под аккомпанемент отрывочной беседы. Третье пятно на юбке заставило мистера Бантера присмотреться к нему внимательнее.
— Эй! — сказал он. — Ее милость пыталась сама оттереть это.
— Что? — вскричала Элен. Она наклонилась над пятном, размытым с одного края, более бледным и жирным на вид.
— Да я никогда… — воскликнула она. — Значит, это она! Для чего, интересно? А ведь притворяется такой больной, будто не может оторвать голову от подушки. Она хитрая, да.
— А это не могло быть сделано прежде? — предположил мистер Бантер.
— Да, она могла сделать это между днем, когда капитан был убит, и днем, когда проводилось дознание, — согласилась Элен, — хотя это вряд ли подходящее время, чтобы начинать учиться домашней работе. Она не имеет к этому способностей, как бы то ни было, несмотря на весь ее опыт работы в качестве медсестры. Я никогда не думала, что это к чему-нибудь приведет.
— Она использовала мыло, — сказал мистер Бантер, решительно удаляя пятно бензином. — Она может вскипятить воду в своей спальне?
— Для чего бы она стала это делать, мистер Бантер? — воскликнула Элен, пораженная таким вопросом. — Вы же не думаете, что она держит у себя чайник? Я приношу наверх ее утренний чай. Леди не хотят кипятить воду.
— Тогда почему, — сказал мистер Бантер, — она взяла ее из ванной комнаты? — Он тщательно исследовав пятно еще раз. — Очень неумело, — сказал он, — определенно неумело. Процесс был прерван, я думаю. Энергичная молодая леди — и такая неизобретательная.
Последние замечания были рассказаны по секрету бутылке бензина. Элен высунула голову из окна, чтобы поболтать с егерем.
Начальник полиции в Рипли принял лорда Питера сначала холодно, а после того, как выяснил, кто это, — со смесью официального отношения к частным детективам и официального отношения к сыну герцога.
— Я пришел к вам, — сказал Уимзи, — потому что вы можете разрешить это запутанное дело гораздо лучше, чем такой любитель, как я. Предполагаю, что ваша замечательная организация уже работает над ним, не так ли?
— Конечно, — сказал начальник, — но не так легко отследить мотоцикл, не зная номера. Вспомните Борнмутское убийство. — Он с сожалением покачал головой и принял «Villar у Villar».
— Сначала мы не думали о связи его с делом о номерном знаке, — продолжал начальник небрежным тоном, дав понять лорду Питеру, что его собственные замечания за последние полчаса впервые установили связь в официальном уме. — Конечно, если бы он, проезжая по Рипли, был замечен без номерного знака, его бы остановили, принимая во внимание, что в мистере Фоулисе здесь столь же уверены, как и в банке Англии, — заключил он с намеком на оригинальность.
— Очевидно, — сказал Уимзи. — Очень волнительно для бедняги пастора. В такое раннее утро к тому же. Я предполагаю, это было воспринято просто как злая шутка?